Под угрозой - [20]

— Значит, лов рыбы был единственным способом, которым он зарабатывал деньги?

— Насколько мне известно. У него не было другой работы.

— А почему, как вы думаете, кто-то посчитал нужным его застрелить?

Лейкби по-хозяйски положил руки на спинку дивана.

— Думаю, все это было ужасной ошибкой. Рей Гантер был парнем грубоватым. Он, должно быть, хватил лишнего в «Трафальгаре» и… кто знает? Подрался с тем, с кем не надо.

— У вас есть какие-нибудь идеи, почему он мог оказаться в кафе «Фэрмайл» в столь ранний утренний час?

— Ни одной. Как вы, вероятно, знаете, это заведение имеет репутацию места встречи гомосексуалистов.

— Может быть, Гантер пытался снять там мужчину?

— Что ж, все возможно. Должен признаться, что я никогда не думал о нем в таком свете… Энн, а что бы ты сказала?

Его жена поставила со слабым дребезжанием поднос, покрытый узорами в восточном стиле, на стол перед очагом.

— Лично я не стала бы так говорить, тем более что он встречался с Черисс Хоган.

— Ради бога, кто такая эта Черисс Хоган?

— Дочь Элси Хоган. Помнишь Элси? Нашу уборщицу?

— Я не знал, что ее зовут Хоган.

— А где бы я мог найти эту молодую особу? — спросил Уиттен.

— Она почти каждый день работает за стойкой бара в «Трафальгаре».

Лейкби в удивлении подался вперед.

— Эта толстушка? — спросил он.

— Перегрин! Это не слишком галантно, — подняла брови Энн.

— Как долго они с Гантером встречались? — вмешался Уиттен.

— Ну, — ответила Энн, — это был не такой безоблачный роман, как ему хотелось бы. По словам Элси, Черисс хотела заполучить приз побольше. А именно, Клайва Бэджера, владельца бара.

— Ты ничего мне об этом не говорила. — Перегрин выглядел удивленным.

— Ты не спрашивал, — улыбнулась Энн. — У нас здесь настоящая Гоморра, если уметь слушать. Намного интереснее, чем телевидение.

Перегрин допил свой кофе, как бы завершая встречу.

— Что ж, вот все, что я могу сказать: надеюсь, что Бэджер застраховал свою жизнь. Кажется, у него что-то с сердцем. — Он демонстративно посмотрел на часы. — Что-нибудь еще? Если нет, я мог бы… заняться различными другими делами.

— Больше ничего, — сказал Уиттен, не делая ни малейшей попытки подняться. — Большое спасибо за ваше время. — Он повернулся к Энн. — Не могу ли я, прежде чем мы пойдем, задать миссис Лейкби несколько вопросов?

Энн Лейкби снова улыбнулась:

— Конечно. Перри, ступай.

Лейкби поколебался, поднялся на ноги и с видом несчастного изгнанника оставил комнату.

— Откровенно говоря, — сказала она, когда он вышел, — я терпеть не могла Рея Гантера, и мне не нравилось, что он у нас повсюду слонялся. Только на прошлой неделе я говорила Перри, что хотела бы навсегда запретить ему ступать на нашу землю, но Перри почему-то очень к нему расположен. Отчасти это дань памяти старому Бену Гантеру, я полагаю, а отчасти… Скажем так: если бы дошло до суда, и мы бы проиграли…

— Все стало бы намного хуже?

— Вот именно. В полном смысле слова. Но что бы там ни было, Рей Гантер, конечно, что-то замышлял. Я слышала кое-что ночью. Как по дороге проезжают грузовики. Как разговаривают люди.

— А разве не этого следовало ожидать, учитывая, что ему нужно отвезти рыбу в город?

— В три ночи? — Она покачала головой и замолчала.

— Не могли бы мы взглянуть на сад и то место, где Гантер держал свои лодки?

— Конечно. Сегодня немного ветрено, но если вы против этого не возражаете…

Вчетвером они прошли через дом к выходу в сад. Это было помещение с каменным полом, где стояли в ряд резиновые сапоги и висела одежда для работы в саду. Сам сад, как увидела Лиз, был намного привлекательнее, чем можно было подумать, глядя на строгий викторианский фасад дома. Длинная прямоугольная лужайка, обрамленная клумбами и деревьями, выходила к посадкам трав и, по-видимому, имела спуск к морю. Сквозь деревья по обеим сторонам она могла видеть пляж, теперь наполовину затопленный приливом.

— Как вы, вероятно, знаете, Холл отличается тем, что обладает единственным пригодным для причаливания местом на несколько миль в любом направлении, — сказала Энн Лейкби, пока они шли через лужайку. — У парусного клуба есть небольшая приливная бухта, но в нее не может зайти ничего больше или тяжелее легкой шлюпки.

Пару минут спустя они смотрели вниз на гальку и море.

— Здесь очень уединенно, не правда ли? — сказала Лиз.

— Деревья и стены защищают от ветра не хуже, — сказала Энн. — Но вы правы. Здесь очень уединенно.

— Был кто-нибудь на берегу сегодня?

— Только я. Этим утром.

— Вы заметили что-нибудь необычное?

Энн нахмурилась.

— Пожалуй, ничего не могу припомнить, — сказала она.

— Каким путем ходил Гантер?

Энн указала на низкую дверь в стене сада справа.

— Вон там. Она ведет в переулок. У него был ключ.

— Я мог бы прислать нескольких наших ребят по-быстрому осмотреть это место, если вы не против, — сказал Уиттен.

Энн кивнула:

— Мистер Уиттен, как вы думаете, Рей Гантер был вовлечен во что-то незаконное? Я имею в виду наркотики или что-нибудь в этом роде?

— Пока еще слишком рано говорить, — сказал Уиттен. — Но нет ничего невозможного.

Энн выглядела задумчивой. Даже встревоженной.

А ведь она по поводу мужа беспокоится, подумала Лиз, а не покойного Рея Гантера. И у нее были все основания для беспокойства, потому что Перегрин, несомненно, лгал.