Под угрозой - [21]

Когда они выезжали из Хедленд-Холла, Лиз поглядела на часы. Было три часа дня.

— Я должна вернуться в Лондон, — сказала она Уиттену. — Но до отъезда я попытаюсь поговорить с Черисс Хоган.

— Конечно. Я прикажу одному из своих людей дать вам ее адрес. — Он поднял воротник, чтобы защититься от вновь хлынувшего дождя. — Что вы думаете о Лейкби?

— Мне она понравилась больше, чем он, — сказала Лиз. — Вы были правы.

Он кивнул:

— Не надо недооценивать людей из высших сословий. Они могут оказаться намного приятнее — и намного противнее, — чем вы можете себе представить.

Лиз не потребовалось много времени, чтобы найти муниципальный квартал, где жила Черисс Хоган. Снаружи, на усыпанной мусором автостоянке, двое мальчишек бесцельно гоняли футбольный мяч. Дерсторп, возможно, находился всего в нескольких милях от Марш-Крик, подумала Лиз, но это был совершенно другой мир.

Черисс жила на третьем этаже. Она сменила рабочую одежду на мятый черный свитер и джинсы. В глубоком У-образном вырезе свитера был виден вытатуированный дьяволенок.

— Да? — спросила она, стряхивая сигаретный пепел в дверной проем.

— Я была в пабе этим утром, — сказала Лиз.

— Я помню, — осторожно кивнула Черисс.

— Я хочу поговорить о Рее Гантере. Я работаю вместе с полицией.

— Что это значит, работаю вместе с полицией?

Лиз сунула руку в пальто и нашла свое удостоверение сотрудника государственной службы.

— Я работаю в министерстве внутренних дел.

Черисс тупо посмотрела на удостоверение. Затем кивнула и сняла цепочку с двери.

— Это ваша квартира? — спросила Лиз, протискиваясь в приоткрытую щель.

— Нет. Мамина. Она сейчас на работе.

Лиз осмотрелась. В квартире было душновато, но обставлена она была с комфортом. Электрокамин «горел» под каминной полкой, где были выставлены стеклянные украшения и фотографии. Телевизор был широкоэкранный.

Черисс знала Гантера, сказала она Лиз — она знала практически всех в Марш-Крик, — но отрицала, что между ними когда-либо что-нибудь было. Сказав это, она допустила, что Гантер вполне мог распускать слухи, что что-то было.

— Почему?

— Такой он был человек, — сказала Черисс беспечно, гася сигарету в оловянной пепельнице. — В принципе Рей Гантер думал, что для того, чтобы произвести на кого-нибудь впечатление, все, что ему нужно было сделать, это начать приставать ко мне. Ему понравилось создавать впечатление, что я ему отдалась по первому требованию.

— А на кого же Рей Гантер желал произвести впечатление?

— О, да всякий там был народ. И еще один парень… Митч. Я называла его Стаффи, потому что он был похож на бультерьера. Когда он приходил, Рей никогда не сидел у стойки, как он делал обычно.

— Где они сидели?

— В самом углу. Я спросила Рея однажды, кто это, потому что он что-то глазел на меня, и Рей сказал, что это один из его покупателей. Омары и все такое.

— Вы этому поверили?

— Взгляд у него был нехороший, — пожала плечами Черисс.

— Вы не знаете, что мог бы делать Рей в кафе «Фэрмайл» вчера ночью? — спросила Лиз.

— Понятия не имею.

— Может быть, он оказался вовлечен во что-то незаконное? Что-то, к чему могли иметь отношение его лодки?

Она снова недоуменно покачала головой.

Лиз поблагодарила ее и направилась к двери.

После жары в квартире Хоганов берег показался пронизывающе холодным. В телефонной будке пахло мочой, и Лиз обрадовалась, когда Уэдерби снял трубку на первом звонке.

— Говори, — произнес он.

— Дела плохи, — сказала Лиз. — Я возвращаюсь немедленно.

— Я буду на месте, — сказал Уэдерби.

Глава 5

С каждым щелчком ножниц еще один пучок темных волос падал на пол. Фарадж Мансур сидел перед нею на деревянном стуле, с белым банным полотенцем на плечах. Он не был похож на убийцу, но, по его собственным словам, стал им буквально в течение часа после въезда в Великобританию.

Это делало ее… кем? Соучастницей убийства? Это не имело значения. Имела значение только операция. Она достаточно слышала о Фарадже Мансуре и знала, что он был высокопрофессиональным оперативником. Если вчера ночью ему пришлось застрелить лодочника, значит, это было наилучшим выходом из создавшегося положения. И если его не беспокоило, что он лишил жизни того человека, это не должно волновать и ее.

А он, подумала она, весьма симпатичный мужчина. Правда, ей он больше нравился таким, каким был, когда проснулся, — этакий боец с всклокоченной гривой. Теперь, безбородый и аккуратно постриженный, он был похож на преуспевающего веб-дизайнера или копирайтера. Вручив ему ножницы, она взяла бинокль, вышла на берег и осмотрела горизонт. Ничего. Никого.

Книга, которую она прочитала вскоре после своего пятнадцатого дня рождения, была биографией жившего в двенадцатом столетии Саладина, предводителя сарацинов, который сражался с крестоносцами за обладание Иерусалимом. Сначала события, о которых она читала, казались отдаленными и туманными. Однако неожиданно она увлеклась предметом книги. Она представляла себе Саладина высоким, с ястребиным профилем, черной бородой и в остроконечном шлеме. Она узнала, как правильно писать по-арабски имя его жены Азимат, и стала воображать себя в ее роли. А когда она прочитала об окончательной сдаче Иерусалима сарацинскому принцу в 1187 году, она поняла, что именно такая концовка ей по душе.