Под сводами высокой лжи - [10]

Юрий жил в своё удовольствие, не отдавая себе отчёта в том, что удовольствие и было его работой. Работая, он наслаждался, а наслаждаясь – трудился. Каждое мгновение переосмысливалось им, разнималось на части, перетасовывалось, переиначивалось, проживалось заново и в конце концов превращалось в продукт литературного творчества. Мир был для него необъятной палитрой, где он черпал неожиданные, порой вовсе не существовавшие в природе краски. Этот мир включал в себя отношения с девушками, окрашенные в свои особые удивительные тона.

С Катей Кинжаловой Юра был знаком с раннего детства; виделись они от случая к случаю, обычно когда их родители ходили друг к другу в гости. Но пришла пора любовных похождений, и Юра стал встречаться с Катей чаще. Между ними не возникло любви, скорее их дружба превратилась в любовный флирт – весьма откровенные беседы, интригующие подробности… Но ни о каком физическом контакте речь не заходила, будто он был просто невозможен между давними друзьями.

Однажды родители Кати уехали в отпуск, и она пригласила Юру в гости.

– Можно с ночёвкой, если ты никуда не спешишь, – уточнила она, не вкладывая в это никакого заднего смысла. – Посидим, потрепемся.

В каждой из трёх комнат стояли пепельницы, заваленные окурками, – они напоминали мусорные свалки, раздавленные сигареты высыпались из них на стол и на пол.

– Похоже, у тебя был пир, – сказал Юра.

– Гуляли, – подтвердила она.

– А убрать мусор тебе ломотно, что ли? – усмехнулся он, бесцеремонно оглядывая фигуру девушки с ног до головы. Она была в лёгкой блузке синего цвета и короткой белой юбочке, вызывающе обтягивавшей круглую попку. Попка у Катерины была замечательной, равно как и грудь, отличавшаяся редкой для семнадцатилетнего существа пышностью.

Она постелила чистые простыни на широкой родительской постели, тщательно взбила подушки, облачилась в длинную ночную рубашку с кружевными оборками на просторных рукавах и ушла в соседнюю комнату играть на пианино, покуда Юра устраивался на кровати. Поведение давней подруги не вызвало у него вопросов. Если она решила провести ночь с ним в одной постели, значит, так тому и быть. Женщина полна загадок, как сказочный лес Авалона.

– Ты долго еще будешь бренчать? – крикнул он, потягиваясь на прохладной простыне.

– Иду.

Катерина вошла в комнату абсолютно спокойная с виду, хотя в её глазах Юра заметил напряжение. Легла она не сразу, сначала присела на край кровати спиной к юноше. Он с удовольствием смотрел на её прямую спину под нежной полупрозрачной тканью. Затем Катя, будто приняв какое-то решение, откинулась на спину и натянула на себя одеяло по самый подбородок.

– Я тушу свет? – спросила она.

– Валяй.

Щёлкнул выключатель на ночном столике. Лампа, стилизованная под старинный газовый фонарь, погасла. По стенам и потолку комнаты скользнул отсвет фар проехавшего автомобиля.

– Знаешь, – заговорила Катя, – я хочу, чтобы мой муж был моим первым мужчиной.

– Это шутка или как?

– Нет. Я серьёзно. Понимаю, что это звучит глупо, но я бы так хотела.

– Какого же беса ты меня пригласила на ночь, Катюха? – он повернулся на бок и приблизился к ней.

– Не знаю…

– Так дело не пойдёт.

Юрка приподнялся на локте, заглядывая в лицо девушки. Её глаза были широко распахнуты, губы приоткрылись.

– Мы с тобой никогда не целовались, Катька…

– Никогда…

Он прикоснулся своими губами к её рту и почувствовал кончик её языка и зубы. Но то не был ещё поцелуй. Просто сближение. Первое сближение. Первое знакомство давно знакомых людей. Знакомство с новой стороны. И по его телу пробежала искра. Юра раскрыл рот пошире и захватил целиком девичьи губы – поцелуй получился влажным, пробуждающим похоть.

Катя попыталась что-то сказать, но лишь глухо замычала.

– М-м-м, – ответил Юра. Его правая рука скользнула вниз по телу Катерины и без особого труда подняла подол ночной рубашки, под которым трепетали холодные ноги и бёдра девушки. Катя попыталась остановить его руку.

– Ты постелила нам вместе, Катька, – прошептал он, – значит, не имеешь права сопротивляться, это просто подло с твоей стороны.

– Я хочу, Юр… На самом деле хочу, но не могу. Я уже сказала тебе…

– Помню: твоя девственность принадлежит твоему будущему мужу, – он не прекращал мягко оглаживать внутреннюю сторону её бёдер, – но зачем же ты уложила меня рядом с собой?

Через мгновение он потянул её рубашку вверх, и девушка послушно вскинула руки.

– Твоя девственность останется при тебе, Катюша…

– Я прошу тебя…

– Трусихаты, Катька…

Она лежала рядом с ним, тонкая, вытянутая, открытая всем его прикосновениям, с круглыми мягкими грудками, плоским животом. Руками и губами он терзал её груди, ощущал вкус её кожи и твёрдость крупных сосков. Не меньше часа прошло в изнуряющей любовной игре, окутанной звуками шуршащих простыней и глубокими девичьими стонами.

– Всё, милая, хватит, – сказал он наконец, – теперь ты сделай что-нибудь…

Перекувыркнувшись в кровати, Юра резко ткнулся ртом в её влажную промежность и языком проник в девичьи недра. Она вскрикнула. Он стянул с себя трусы. Ствол его мужского орудия в полной готовности качнулся перед лицом Катерины. Не думая о том, будет ли девушка способна ублажить его, Юра продолжал работать языком. Через несколько минут он почувствовал прикосновение её пальцев. Катя трогала его неумело и боязливо, то стискивая основание, то хватаясь за кончик, иногда робко прижималась щекой, ласкаясь.