Под стягом Святослава - [75]
— Камень не загорится. Огнем его не возьмешь, — проскрипел Свенельд: в него сегодня словно бес вселился.
Святослав болезненно поморщился: только сейчас он до пустоты в душе ощутил, как не хватает здесь умного и сурового наставника его — воеводы Асмуда. И князь как-то по-новому, мудро и всепонимающе посмотрел прямо в холодные глаза варяга:
— Верно мыслишь. Ой, как верно! Да только жито не в поле, а в закромах считают. Поглядим, прав я или нет, как до дела дойдет.
Не один Свенельд усомнился в правильности княжеского расчета. Но на то воля его: пусть балует. Это не битва — ратников не терять. Не выйдет дело по-княжески, так на веки вечные осмеет себя. Святослав с усмешкой смотрел на сподвижников. Те молчали, опустив глаза.
— Не верите? Ну-ну!
И снова голос великого князя стал жестким, как в битве:
— Воле моей не перечьте! Всякий, кому какое дело положено, чтоб поутру сполнял без промедления. Иначе… — Очи Святослава грозно сверкнули, а лицо стало сурово-каменным. — Все!
— Быть по-твоему! — загалдели воеводы, поднимаясь. — Раз велишь, сполним!
— Больше огня! Огня! — напутствовал их князь на прощание. — Свенельд, Добрыня, останьтесь…
Когда воеводы ушли, Святослав дополнил свою мысль:
— Огонь и дым сгонят козар с башен и стены. Тогда вы с пороками[94] на лодиях подойдете к ним шагов на пятьдесят, а то и ближе. Ни одна стрела козарская не помешает вам сокрушать каменную преграду.
— Это дело! — сразу согласился Свенельд. — В пороки я больше верю!
— Одно другому не помеха! — раздраженно ответил варягу Добрыня, недовольный тем, что Свенельд так и не поверил в военную затею Святослава. Сам он безоговорочно принял необычный план штурма хазарской твердыни. Светлый ум князя-витязя не раз и не два выручал дружины русские из, казалось бы, неодолимой беды. А боевая удача всегда сопутствовала русскому оружию, если во главе полков стоял сам Святослав.
И еще подумалось витязю: «Ежели бы ты, варяг, дело по-своему вершил, то половину воев поклал бы под стенами тверди сей. И отступил бы с позором, как некогда от Ужгорода. Потом обвинил бы в поражении нас, руссов, — недоумков, как ты втайне о нас думаешь! Что для тебя есть кровь русская, Черный Ворон Сантал? Так, водица!»
Свенельд вскоре ушел. Добрыня, как это часто случалось, ночевать остался у князя…
Но заснуть им не удалось: из ночного поиска вернулись охотники с Колютой во главе.
— Ну что? — встретил их вопросом Добрыня.
Святослав промолчал. И так все было ясно: поиск не удался. Лорикат подтвердил это:
— Ход засыпан. Не успели.
— Схватили мы было одного козарина, — рассказывал Колюта. — Кто — не ведаем. Видать, из тверди уплыть норовил. Вот, — он бросил на стол мокрый козий бурдюк, — мож, доглядчик, а мож, сам хакан-бек норовил удрать?
— Как же вы так оплошали? — укоризненно глянул на него Святослав.
— Да больно уж прыткий удалец оказался. Я ухватил его за ногу, дак он каблуком мне по темечку как шмякнет, аж в глазах помутилось. Потом я прямо под стену поднырнул, по лестнице за ним кинулся, а он как завопит. Тут козары с огнем набежали, ну я на попятной. Кто-то копье во след метнул, чуть не в спину мне… Зато вот. — Колюта положил рядом с бурдюком красный, расшитый жемчугом сапог. — Должно, хакановый, — похвалился он.
— Он же один. Что в нем толку? — засмеялся Добрыня.
— Твердь возьмем, и другой отыщу. Я его…
— Ну довольно! — прервал его Святослав. — Идите спать. Поутру много дел грядет… А ты, — он обратился к Добрыне, — накажи Рудомиру, чтоб с реки глаз не спускал. А то еще кто-нибудь удрать захочет из тверди козарской.
ГОНЕЦ С БЕРЕГОВ ОКИ
— На спину полей!
Богатырь окатил холодной водой согнувшуюся плотную фигуру князя. В молодом сильном теле играли твердые мускулы, нерастраченная сила богатырская искала выхода: хотелось пройти на руках, кувыркнуться через спину, прыгнуть с берега в реку. Но… он был не простым ратником, и желания свои приходилось смирять.
Святич подал полотенце. Князь, обтирая лицо и шею, спросил весело:
— Ну как, творят мою мысль воеводы?
— Делают. Кипит работа. Свенельд вон пороки на лодии ставит: на четыре струга — один порок. Рудомир с воями камни для них возят из-за реки. В верховьях воевода Ядрей собирает все, что гореть может…
— Добро! Пошли в челн, поплывем к Ядрею!
— А трапеза?! — возмутился Святич.
— В челне позавтракаем чем нето, — весело откликнулся Святослав. — И вообще много есть вредно. Вон от обильства у тебя уж и пузцо расти стало. Ха-ха-ха!
— Тож скажешь, «пузцо» — обиделся гридень, запихивая в суму каравай житного хлеба и кус копченой медвежатины.
Князь стукнул его ладонью по плечу:
— Ну-ну, не держи обиды. Пошли!
— Погоди, хоть жбан с квасом прихвачу.
— Некогда! Водой обойдешься!..
Святич недовольно ворчал себе под нос, шагая вслед за князем. Они уже подошли к реке, когда их окликнул Добрыня:
— Вот, княже, гонца Летко Волчий Хвост прислал.
— Где?! — живо обернулся Святослав.
— Я тут, великий князь, — выступил вперед ловкий подтянутый отрок лет восемнадцати.
