Под стягом Святослава - [73]
Он некоторое время стоял, прислушиваясь. Привыкшие к темноте глаза быстро обшаривали густую тень от башни. Но все было спокойно… Беглец продолжил начатую работу. Бурдюк, раздуваясь, заслонил от него левую сторону обзора, и это едва не погубило кагана. Слишком поздно заметил Асмид, как стремительная тень, прошумев водой, метнулась к нему. Хазарин от неожиданности вскрикнул, бросил в нападавшего бурдюк и нырнул под башню. Уже в воде он почувствовал, как кто-то цепко схватил его за лодыжку левой ноги. Асмид отчаянно лягнул свободной ногой, попал каблуком по чему-то твердому. Жесткая хватка ослабла, и Асмид, отплевываясь, вынырнул уже в чреве стены. Во время короткой борьбы вода попала в легкие, и каган не смог сразу позвать на помощь. Не мог он и с места двинуться…
Вдруг кто-то толкнул его под водой в ноги. Асмид, словно змеей ужаленный, выскочил из воды.
— Тревога! — прохрипел он.
И в следующее мгновение от леденящего ужаса голос кагана прорезался, и гулкое эхо подхватило отчаянный вопль:
— Тревога-а-а!
Амурат-хан как раз в этот момент запер дверь и сделал первый шаг, чтобы уйти. От крика изнутри потайного хода руки богатура задрожали: он не сразу смог протолкнуть ключ в замочную скважину и отвалить стальную створку. Изнутри по ней сильно ударили. Наконец дверца распахнулась. Факел вырвал из темноты мокрую фигуру кагана-беки в одном сапоге. Властитель хазарский безгласно показывал рукой вниз и не мог выговорить ни единого слова. Амурат-хан пропустил начальника вперед, выхватил из ножен меч, устремил конец его в темноту хода и проревел:
— Богатуры! Сюда!
Каган стоял, прижавшись спиной к каменной стене коридора. Скрывать теперь потайной ход из крепости было бессмысленно. Хладнокровие стало возвращаться к Асмиду, и он громко вторил призыву своего бека.
На зов, звеня броней и оружием, спешили воины. Яркий свет залил коридор. Амурат-хан бросил свой факел вниз, в густую тьму хода. Тот покатился по крутой лестнице, на миг осветил чье-то страшное бородатое лицо и, зашипев, погас. Асмид вырвал у ближайшего воина копье и с силой метнул его во тьму. Там что-то шумно колыхнулось. Несколько факелов полетело в проход. Но в воде уже никого не было.
— Скажите, чтобы с башни обстреляли воду. Там урусы! — приказал каган-беки.
— Но ты же сам, о великий, приказал не… — откликнулся прибежавший на шум Ровдух-хан.
Властитель только глянул на него, и бека словно ветром сдуло…
— Тащите сюда побольше камней и засыпьте эту лестницу! — уже спокойнее распорядился каган.
Асмид прошел половину коридора, но, вспомнив о чем-то, поспешно вернулся:
— Амурат, оставь здесь за себя кого-нибудь. А сам проверь во всех башнях, нет ли где еще таких ходов. Если найдешь, прикажи засыпать!
— А может быть…
— Нет! — угадал его мысль Асмид. — О них всех наверняка теперь знают урусы…
— Слушаю и повинуюсь, о мудрейший! — ответил бек Саркела и тотчас поспешил исполнять повеление.
Асмид, накинув на мокрую одежду плащ Амурат-хана, не замечая, что только одна нога его в сапоге, поднялся на площадку северной башни. Он дрожал, но не от холода: ему казалось, неприступная крепость стала похожа на огромное сито, в отверстия которого лезут подобно змеям страшные бородатые воины.
— О аллах! — прошептал он. — Охрани меня!
ОГОНЬ И КАМЕНЬ
За великую заслугу перед хазарским полководцем Лорикат в крепости удостоился чести быть советником. По приказу могучего все раболепствовали перед ним, и свободой грек пользовался неограниченной. Переметчик же никогда и ничего не делал просто так. Шатаясь по Саркелу с сонным лицом, высокий, сухой и сутулый, он тем не менее внимательно и зорко осматривал оборонительные сооружения. Не раз Лорикат восхищался предусмотрительностью стратига Петроны Каматира, некогда руководившего строительством твердыни.
Да, эта крепость была неприступна и могла противостоять любому войску столь долго, сколько бы пожелали ее защитники.
Но Лорикат, внимательно осмотрев самую неприступную юго-восточную стену, пробормотал себе под нос:
— Вот где ахиллесова пята города.
Вряд ли бы с ним согласился хоть один полководец того времени: «ахиллесова пята» опускалась фундаментом прямо в воду; четыре башни охраняли ее снаружи, причем прямоугольные восточная и южная являли собой могучие сооружения, способные вместить по две сотни защитников каждая. Помимо этого две внутрикрепостные башни-донжона господствовали над твердыней: с них воины могли обстреливать из катапульт и луков даже внутренние укрепления города. Ни одна стена не была защищена так, как юго-восточная.
Казалось, Петрона Каматир предвидел, что именно отсюда через сто тридцать лет Саркел примет самый могучий удар.
— Тут ахиллесова пята! — повторил Лорикат, разглядывая зеленые потеки на каменных глыбах.
