Под соусом - [20]
Джулия понижает голос:
— Билли сказал, что у него здесь есть партия для тебя. Ты уже познакомилась с Диком? Чудный молодой человек, просто чудный. Послушай мамочку: долой этот нож, приведи себя в порядок — чуточку подкраситься не помешает — и вперед, к людям. Котенок, ты пропустишь все веселье! Лично я сейчас буду петь твою любимую, только вот капну себе шампанского. О-о, устрицы? Ну-ка, ну-ка, дай отведать. — Она строит из себя Мэй Уэст[28].
Я хочу, чтобы она ушла. Нет, я хочу, чтобы она сдохла.
Поле безуспешных попыток образумить Мартина — я все слышала — Билли подходит ко мне с вопросом:
— Как ты тут с… этими?
— Осталось всего шестьдесят.
— Я в трансе, Лей. Может, не надо?
— Есть варианты?
— С тобой не поспоришь. Среди туземцев начались волнения. — И, вспомнив вдруг: — А Дик? Дик-то тебе как?
— Ты говорил, что работаешь с ним.
— С ним, на него — какая разница? Там кто, Бенисио дель Торо[29] пришел?
За его плечом нарисовался Мигель: белые зубы сверкают, карие очи под тяжелыми веками затуманились.
— Где ты берешь всех этих красавцев? На, — я вручаю ему поднос с устрицами. — Через пять минут приходи за другим.
— Котенок, котенок, обещай, что, как только будешь готова, выйдешь и послушаешь, хорошо? А я обещаю не петь без тебя «Нью-Йорк, Нью-Йорк», — подмигивает мне Джулия. Затем театрально разворачивается, взмахнув гривой длинных светлых волос, и, как дурной сон, исчезает.
Отложив нож и вымыв руки, я выхожу на балкон в спальне Билли. Отсюда открывается панорамный вид на Гудзон, Палисады, огни Мидтауна и Верхнего Вест-Сайда. Зажигаю сигарету, глубоко затягиваюсь и выдыхаю дым в холодный воздух. Голова гудит; я курю, то и дело запуская пальцы в волосы и царапая кожу ногтями. Надо срочно подстричься.
На кухне обнаруживаю Дика Давенпорта, он вынимает очередную бутылку «Вдовы» из холодильника. Игнорируя его, я мою руки, хватаю полотенце и снова принимаюсь за устриц.
— А у тебя отлично получается. Видно, что ты настоящий повар, — замечает он, вытаскивая пробку. — Я так и не принес тебе вина, да?
— Не-а. — Я с горестным вздохом пожимаю плечами. — А теперь поздно, потому что на работе я не пью.
— Я думал, все повара пьют на работе.
— Ну да, а все бизнесмены надираются за ланчем.
— Лично я очень люблю ланчи с тремя мартини, — саркастически подтверждает он. — Хочешь чего-нибудь еще? Может, «Пелегрино»?
— Нет, спасибо.
Я начинаю работать быстрее и скоро понимаю, что выпендриваюсь.
Дик молча смотрит, попивая шампанское.
— Ловко у тебя выходит.
— Спасибо.
Все мое внимание уходит на то, чтобы не промахнуться и не пропороть ножом ладонь.
— А где ты все-таки работаешь?
— В «Такоме».
— Ее хвалят.
— Кормят неплохо.
— Может, как-нибудь заеду.
— Заезжай.
— Ну, я пойду, если ты не против.
Не против? Почему я должна быть против? Я останусь здесь и буду работать до одурения, потому что так я и живу! Я вкалываю! В отличие от некоторых любителей шампанского в мокасинах с кисточками — не будем называть имен.
Вообще-то я предпочитаю общество устриц сборищу снобов из глянцевой прессы, но в конце концов настал момент, когда мне захотелось, чтобы мой труд заметили и оценили. Нытье Мартина уже не вызывало жалости, а лишь действовало на нервы, и я начала закипать. Весь вечер превратился в уродливую карикатуру на мою жизнь. Еще десяток — и, слава богу, можно сматываться.
Когда я захожу в гостиную, Джулия в соблазнительной позе восседает на рояле и под аккомпанемент загадочного женоподобного типа поет «Воспоминания». Аудитория внимает, не сводя с нее благоговейных взоров. Смотрится она бесподобно. Билли в уголке нашептывает Мигелю на ушко нежные глупости, Люсинда приклеилась к Дику, вид у нее довольный, словно у кошки, которая проглотила канарейку.
Никто и не заметил, как я выскользнула за дверь.
Понедельник. Моросит дождик. Я еду по Восьмой улице в «Астор» — самую что ни на есть распаршивую в городе парикмахерскую. У меня длинные, непослушные курчавые волосы — кому такие нужны на кухне? К тому же небольшая встряска мне не повредит. Нужно отвлечься от мыслей, что удача повернулась ко мне спиной.
Пристегнув велосипед к знаку «Стоянка запрещена», я захожу в салон и стряхиваю свою непромокаемую куртку. Внутри так тепло, что стекла запотели, а светильникам на потолке не под силу рассеять мутно-белый полумрак.
В «Астор» предварительная запись не требуется; мастера обоих полов, в основном иностранцы, скучают в креслах, треплются или просматривают журналы в ожидании жертв. Лишь некоторые стоят над клиентами, жужжат машинки. Ист-Виллидж. Ну и что? Мне нужна дешевая стрижка, а здесь, говорят, берут всего двенадцать баксов.
Меня направляют к свободному мастеру, женщине по имени Овид, как гласит значок на лацкане ее униформы, и та интересуется, чего бы мне хотелось. Вместо ответа протягиваю вырезку из журнала «Вот»: снимок истощенной бродяжки с желтыми, как у синицы-гаички, коротенькими перьями вместо прически. Очень надеюсь, это как раз то, что мне надо для преображения.
— Вы думай так?
Я киваю.
— Отшен короткий, так?
— Так.
Меньше чем за минуту она срезает сантиметров двадцать. Волосы летят на пол, засыпают мой клеенчатый нагрудник. Вот и все. У меня вспотели руки. Я так взволнована, раздражена и испугана, что сердце колотится как сумасшедшее, а подмышки взмокли от пота. Пальцы Овид то и дело задевают мою шею, и каждый раз, когда они попадают на какую-то нервную точку, голова непроизвольно дергается, будто я страдаю припадками.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Софи Кинселла продолжает писать свою уже ставшую знаменитой сагу о женщинах и магазинах. Комедии о неисправимой шопоголичке Ребекке стали мировым бестселлером, полюбились они и в пашей стране.Ребекка никогда не скрывала, что больше всего на свете она обожает покупать, покупать и снова покупать. А когда путешествуешь по свету, покупать особенно приятно — все такое разное, необыкновенное, руки сами тянутся ко всяким симпатичным безделицам. Разве можно это осуждать? Разумеется, нет, особенно если шопинг совмещен со свадебным путешествием.
Ребекка Блумвуд всегда была неравнодушна к магазинам, но теперь у ее страсти есть оправдание — она наконец-то обрела работу своей мечты. Ребекка теперь может покупать сколько угодно и что угодно — правда, не для себя, а для своих клиентов, богатых дамочек, у которых денег хватает, а вот со вкусом не очень. И все у Ребекки хорошо — и работа интересная, и с любимым она душа в душу живет, и даже злыдни-кредиторы больше ее не преследуют. Но беда явилась с неожиданной стороны: на Ребекку сваливается напасть в виде предложения руки и сердца.
Нью-Йорк, Нью-Йорк... Небоскребы, знаменитые музеи, огни Бродвея и... магазины, магазины, магазины. Настоящий рай для шопоголика. Так не просто бродить по Манхэттену, где на каждом углу модные бутики и огромные универмаги, а за каждой невзрачной дверью может скрываться распродажа.Ребекка Блумвуд, героиня «Тайного мира шопоголика», снова не смогла устоять перед искушением магазинами. Отправившись покорять Нью-Йорк, она прямиком угодила в сети коварных ловцов беззащитных душ шопоголиков. Да и как тут устоять: с чистым сердцем направляешься в знаменитый музей Гуггенхайма, а по пути мелькают вывеска за вывеской, в какую-нибудь дверь свернешь из обычного любопытства, а за ней..
Все женщины делают это — ходят по магазинам и покупают, покупают, покупают… Некоторые, особо сильные духом дамы, могут вовремя схватить себя за шкирку и вытащить из торговой точки. Но есть и другие — те, что способны провести в магазинах всю свою жизнь (и надо заметить, очень счастливую жизнь). Подобные особы являются законченными шопоголиками.Ребекка — как раз из их числа. В магазины она отправляется, как иные на охоту — глаза сверкают азартом, руки дрожат от нетерпения, ноги сами несут в направлении добычи.