Под солнцем Мексики - [18]

ВСТРЕЧИ НА ДОРОГАХ

Территория, где часто встречаются случаи заболевания малярией, составляет в Мексике 922 тысячи квадратных километров.

«Обскакать» эти места немыслимо, но маршрут наш составлен так, что мы попадаем почти во все центральные точки опасных районов. Поэтому колесить предстоит немало.

Легковая машина, если в ней совершается длительное путешествие, вскоре превращается почти в обжитой дом; в ней надежно и уютно. Мелькающий за окнами пейзаж расширяет стены маленького дома, а теснота, царящая внутри, еще больше сближает спутников. В этом своеобразном салоне на колесах мы исколесили невообразимое множество дорог.

Оба моих спутника прекрасно знают свою страну, изъездили ее вдоль и поперек, им знакомо каждое селение, каждый городок. Они любят ее искренне и понимают, как много еще надо сделать, чтобы всем мексиканцам жилось сносно.

Большинство населения живет еще в тяжелых условиях: не хватает продовольствия, питьевой воды, жилья, доступной медицинской помощи… Многие крестьяне получают воду из колодцев и родников. Остальные пользуются водой из загрязненных озер или прудов, в которых скапливается дождевая вода. Отсюда эпидемии желудочных заболеваний; высока детская смертность — в 1960 году из каждой тысячи новорожденных умирало от восьмидесяти до ста детей. Но и среди взрослых смертность не меньшая. По сведениям, опубликованным ООН, средняя продолжительность жизни мужчин в Мексике равна 37 годам, женщин — 39.

Вдоль дороги из Пуэблы то и дело попадаются кирпичные здания. Иные из них целы, другие полуразрушены. Густые заросли скрывают от глаз многое, но все же даже на ходу из машины видна добротность построек. Окна и двери там, где они сохранились, отворены настежь или, наоборот, забиты наглухо.

— Почему здесь так много заброшенных домов? Куда девались хозяева?

— Сбежали! Это асьенды (усадьбы) помещиков, — сообщает доктор.

— Но почему тогда дома пустуют? Отчего их не отремонтируют и не отдадут крестьянам?

— Но кто же согласится жить в этих проклятых народом домах! Кто захочет войти в них!

И я с горечью думаю, что куда полезнее отремонтировать дома помещиков и отдать общинам, чем, предав анафеме. камни, предоставить их разрушению!

* * *

Мы попадаем в самую гущу районов, слывущих малярийными. Туда не легко пробраться по проселочным дорогам. Они проезжи только на протяжении полугода. Особенно труднодосягаемы селения индейцев в лесах. К ним можно проникнуть только на лошадях.

В пути мы изучаем карту. Она разбита на зоны. Вот восьмая зона, она занимает территорию в 26 тысяч квадратных километров. Зону обслуживают 300 врачей и 2200 добровольцев.

На карте я вижу наколотые разноцветные флажки с номерами.

— Что означает, допустим, вот этот флажок № 29? — спрашиваю я санитара-маляриолога в военной форме, встреченного мной в одной из походных малярийных станций.

Он заглядывает в толстую тетрадь и по-военному отчеканивает:

— Это верховая лошадь, по кличке Вентеррон Уракан (ураганный ветер). На ней послан в горное село номер восемь сержант Хозе с гидропультом и запасом ДДТ.

Добровольцев мы встречаем повсюду. Почти в каждом селении. Это учителя, лавочники, крестьяне.

— А есть ли среди них мексиканцы, говорящие на местных индейских диалектах?

— В том-то и беда, — отвечают мне, — что нет! Местные жители, как правило, не знают испанского языка. Они говорят на ацтекском, пополока, алто, мистеко, тлапанеко, на сорока шести различных местных диалектах.

— В этом одна из наибольших трудностей наших маляриологов, — жалуется Альварес. — Одними жестами всего не объяснишь. А малярийному комару нет дела до того, сумели мы найти друг с другом общий язык или нет. Он упрямо творит свое жестокое дело, заражает малярией без разбору.

ПОЦЕЛУЙНЫЕ КЛОПЫ

Мы останавливаемся в селении, где отмечено несколько свежих случаев малярии. По всем данным, этого здесь не должно было случиться. Селение значилось как «вполне благополучное». И вдруг неожиданный сигнал — малярия!

Возможно, что малярийные комары могли сохраниться в забитых досками жилищах. Или пробраться туда сквозь щели в разбитые стекла пустующих домов. Пустующих потому, что многие крестьяне из-за засухи и неурожая уходят на многие месяцы в города на заработки. Свое жилье они наглухо заколачивают, и такие недоступные для обработки дома превращаются в источники малярийной инфекции. Другие укромные места комары находят в многочисленных храмах и домах богачей. В них не разрешается вход санитарам с их распылителями. Не пускают санитаров и в частные сады. А там, как правило, много декоративных водоемов; в них-то и находят удобное пристанище анофелесы.

И это несмотря на то, что каждый простой мексиканец знает теперь, кто истинный виновник болезни, каждый крестьянин сам истребляет комаров и помогает санитарам в их нелегком труде. Вскоре я убеждаюсь в этом сам.

Опрыскивание домов ведется со всей тщательностью, выносится весь скарб. Обработке подвергаются стены и потолки, доски, кровати — все, что может быть орошено губительным для анофелесов раствором ДДТ. Я вижу, как настойчиво хозяйки домов просят направить струю в каждую щель, в каждую мышиную норку, в отверстия от вынутых из кроватных досок гвоздей.