Под шорох наших дизелей - [77]

Однако зараза стяжательства проникла и в наши ряды. И первой ее жертвой стал мичман Пуприк, славившийся редким талантом угождать начальству. У себя на Балтике он был штатным напарником командира эскадры по рыбалке. Со временем источаемый им елей настолько опротивел, что ничего не оставалось, как послать его куда подальше. Следующим этапом должно было стать возвращение на родину. Но это был явно «не наш метод», к тому же специалистом он был неплохим. Будучи отвергнутым, он не смог изменить сложившемуся амплуа и предложил свою преданность тогдашнему начальнику гарнизона капитану 1 ранга  Тратопопову - бывшему черноморскому комбригу. Мужик тот был, возможно, и неплохой, но горлопан и пьяница, из числа тех, кому не мешает бороться с этим недугом на партсобраниях даже хронический перегар. Тратопопов обрадовался появившейся перспективе получать информацию из стана фрондирующей группы, но большой выгоды для себя извлечь не смог, так как компромата оказалось явно недостаточно. Да и Пуприка как отщепенца, перенявшего враждебную идеологию стяжательства, подводники держали на дистанции.

Именно  Пуприк  внес смятение в ряды потенциальных исследователей Сахары вопросом:

- Товарищ командир, а кто будет платить за проживание в отелях и кормежку?

- Сами. Плюс бензин. Короче говоря, с каждого человека 1500 динар (300 долларов США при ежемесячной получке $500-600)

Вздох разочарования дал понять, что автобус полным не будет. Я прекрасно понимал, что в данной ситуации каждый вправе  решать за себя, правда, на всякий случай пояснил, что, вряд ли у кого-либо из присутствующих в жизни представится подобная возможность. Хотя, как знать, к примеру, у академика Бондаренко она представилась в 73 года.

В итоге, истинных романтиков-первопроходцев осталось лишь трое. Мы со стармехом, да мичман Гена Давыдов - единственный, кого слова о неизведанных землях и невиданных красотах тронули больше, чем  мысль об ускользающем  месячном жаловании. Он не утратил своей несгибаемой стойкости и пару лет спустя, когда его семье  довелось пережить весьма необычное испытание. Уходя в очередную автономку, а что такое поход на 613-м проекте - какой-то месяц, Геннадий мечтательно сказал верной супруге: «Ну, Танюха, вернусь, открытка придет, «волгу» поедем покупать!» (Автомбиль «Волга» являлся голубой мечтой большинства работавших за границей, поскольку на родине эта машина была доступна лишь начальникам).

Любящие взгляды встретились, будущее  представилось еще радужней. Чтобы обезопасить жену при возможном налете, обеспечение сохранности  денег Геннадий взял на себя. По старой русской традиции он хранил их, разумеется, не во Внешэкономбанке, упаси бог! (Ничего удивительного, вплоть до 1995 года банк ухитрялся, вопреки здравому смыслу и мировой практике, брать с клиента за хранение два процента от вклада ежегодно). Не хранил он их и  в чулке, как сделала бы иная женщина. Давыдов был старшиной команды мотористов, а посему  закутал  честно заработанные в Африке чеки (в долларовом эквиваленте тысяч  этак на пятнадцать) в чистую ветошку, обернул сверху невзрачной бумагой (мало ли вокруг жулья!) и благополучно засунул в дымоход печки, которую тысячу лет никто не топил. Не топили ее и в его отсутствие.

Вскоре из Горького действительно пришла  вожделенная открытка, а буквально за день до возвращения мужа решила Татьяна навести образцовый флотский порядок. Провернула  все сусеки, самые дальние углы и закоулки. В доме не осталось ни пылинки.

...Наконец, супруги  вернулись на бренную землю, Татьяна игриво повертела открыткой:

- Готовься  Гена, пришла  наша «волга»!

Когда, сунув руку в одному ему ведомый печной  проем, Геннадий нащупал лишь пустоту, нехорошее предчувствие охватило опытного моряка.

- Где?

- Что?

- Деньги здесь лежали. Все наши деньги! - произнес он, повысив голос, что было на него совершенно не похоже.

Татьяна, схватившись за голову, упала в обморок. Когда удалось вернуть ее к жизни, стало ясно, что нелепый кусок тряпки разделил участь прочего мусора, отправленного на помойку. Подкуп  мусорщиков и стратегическая поисковая операция, затеянная на лиепайской свалке, успехов не принесли. А жаль, эта семья  меньше всего была достойна  подобной  участи. Но, самое главное, она выдержала и это испытание. Взаимных упреков не было. От судьбы не уйдешь. Похоже, к этой фаталистической истине Гена пришел в странствиях по Сахаре среди кочевников-бедуинов.

СТАРТ

Ранним апрельским утром серебристый «Пежо 505», пилотируемый офицерами ПЛ «010» лейтенантами Ренаном и Бенкуийдером (он же счастливый владелец авто), взял курс на Сахару. Впрочем, прежде чем туда попасть, вырулив на трансафриканскую магистраль №1, проложенную более ли менее строго по меридиану до самого Кейптауна, предстояло преодолеть цепь Атласских гор и Высоких плато. Первым городом, встретившимся на пути, стала Блида. Основанная в XVI веке выходцами, а точнее беглецами из испанской Андалусии периода Реконкисты, она показалась вполне рядовым городком. Если не считать красивой мечети с резным куполом в окружении четырех минаретов, основанной знаменитым корсаром Хайреддином Барбароссой, да бесконечных оливковых и цитрусовых рощ в окрестностях города. В разгар гражданской войны это местечко приобретет печальную известность изощренными террористическими актами, от которых содрогнется вся страна. Перерезанные глотки, отрубленные головы на шестах..., но это будет лишь тринадцать лет спустя, а сейчас здесь неторопливо текла жизнь. Мужчины целыми днями цедили кофе или мятный чай в придорожных кофейных, а женщины по обыкновению нянчились с детьми или трудились по хозяйству...