Под шорох наших дизелей - [7]

Я искренне удивился, так как до этого единственным случаем отражения моей скромной персоны  в печати была  карикатура  в училищной стенгазете. Истинным «героем» означенной статьи оказался наш проворовавшийся «вещевик», но в самом  конце  действительно фигурировала фраза, косвенно затрагивавшая меня - «…и этому человеку (баталеру)  дали однокомнатную квартиру, в то время как гораздо более достойный человек - штурман этого же корабля, до сих пор живет в общежитии...». Я воспринял публикацию как тонкий комплимент и предвестник грядущего новоселья.

Свою первую комнату в новой двухкомнатной квартире (дом № 21-38) я получил уже старшим лейтенантом и был несказанно рад. Окно комнаты  выходило на котельную и упиралось в сопку на северной стороне. Поэтому солнце, а точнее самый верхний его краешек, посещало мою обитель лишь раз в году в самый длинный день - День Летнего Солнцестояния. День этот широко отмечался штурманами, как профессиональный праздник, наряду с Днем зимнего солнцестояния и обоими Равноденствиями. Первое, что я сделал - расписал стены и потолок, картинами Страшного суда, наивно полагая, что это сможет остановить мою соседку в стремлении превратить мою комнату  в зал вечернего телесеанса. Замки в коммуналках считались у нас дурным тоном и признаком недоверия... Вскоре в комнате появилась и первая мебель - новый, но слегка покосившийся диван. Он появился  в ходе командировки в Североморск, в штурманские мастерские. Не близкий путь, почти 100 км, был проделан в полуоткрытом «Урале», правда, в очень приличной компании трех  коллег-штурманов с соседних лодок. С мебелью в родном поселке была напряженка, поэтому, когда по завершении служебного задания на глаза попался чудный зеленый диван, я, не задумываясь, купил его. Настораживало одно, ближе к вечеру температура упала до минус 28єС. По-прежнему радовала добрая  компания,  которая, нахохлившись и готовясь к худшему,  расположилась на «софе», предусмотрительно набрав выпивки. Последнее помогло лишь отчасти. Чтобы «не врезать дуба», мы были вынуждены постоянно подпрыгивать. Километров через 70 треснуло основание, а к моменту триумфального въезда в Видяево диван лишился всех четырех ножек... Однако в разобранном состоянии он был как новенький. Любил я поваляться  на нем  в ожидании  неизбежных, как сама судьба, оповестителей. Со временем их перестала останавливать даже тарабарская записка на дверях  «Коля, я у Васи» без указания адреса. Жили-то мы по «закону Бернулли» - в девять отпустили, а в десять вернули!

В редкие зимние вечера, проведенные на берегу, можно было из собственного окна любоваться полярным сиянием, радуясь от мысли, что при появлении звезд не надо опрометью мчаться за секстаном. Помимо прочего на штурманском факультете ВВМКУ им. М.В.Фрунзе, нас отменно учили астрономии. Это давало возможность со знанием дела бесконечно вещать доверчивой аудитории о небесном своде и его обитателях.  У теплого моря  ли,  в горных странствиях  репутация  звездочета была совершенно не лишней,  но чаще за  этим стояла   практическая польза. Сейчас, когда координаты добываются мановением пальца, особенно приятно вспомнить, каких трудов стоило получение точного места, без которого  грош цена героическим усилиям  экипажа в автономном плавании. Разве забудешь, как подгоняемый зычным командирским голосом из динамика «каштана»,  взлетаешь, бывало, на мостик с верным секстаном наперевес.  Стараясь не отвлекаться на окружающее великолепие: сполохи сияния, могучие валы из черненого серебра и т.п., быстро находишь устойчивое положение и начинаешь «качать» звезды, если они, конечно, есть, массируя  коченеющие пальцы. Хорошо, если горизонт оттеняется яркой луной. Совсем плохо, когда  густой свинец туч полностью скрывает небеса. Наконец, радость - сиротливо блеснула звездочка, а то и целых две. Лучше, конечно, выражаясь словами Сергея Филиппова из «Карнавальной ночи», когда их пять, да еще в разных концах горизонта, но на безрыбье... Знать бы еще, что за светила. Ничего, внизу всех опознаем, поколдовав со звездным глобусом. Последний раз вдохнув морозно-пьянящего морского воздуха, ныряешь вниз, чтобы успеть взять пару-тройку лорановских  линий (радионавигационных систем «Лоран-А» и «Лоран-С»), радиопеленгов или посчитать попискивания секторных радиомаяков (РНС «Консол» и «Консолан»), пока антенна торчит над водой. Но вот сеанс связи окончен, лодка вновь уходит на глубину, к облегчению укачивающихся и скорби курильщиков или просто скучающих по свежему воздуху. Через пару часов из огромной, в полкарты, фигуры погрешности рождается маленькая точка - обсервованное место корабля со среднеквадратической ошибкой мили в полторы-две. Уверяю вас, для  Гренландского моря это совсем неплохо. Появлялся шанс встретиться с нашим «ракетовозом», проверка отсутствия слежения за которыми, была одной из задач подлодки. Параллельно продолжался поиск  «супостата». В случае обнаружения подводной лодки противника,  выданные нами  координаты, если они, конечно, точны,  позволят  быстро передать ее на попечение более проворных братьев по оружию: атомоходчиков, надводников и, разумеется, летчиков. Если «летуны» никого не обнаружат, готовься по возвращении к проверке. И не дай бог выяснится, что ошибка твоя, ответишь за сожженный керосин по всей строгости. А путь из-под Вологды (место базирования противолодочной авиации СФ) в Северную Атлантику - не близкий.