Под шорох наших дизелей - [59]

- Правый малый назад, левый малый вперед!

Разумеется, никто и не думал исполнять команды незнакомого человека.

Встретив его напряженный взгляд, я спросил:

- Товарищ адмирал, разрешите записать в вахтенный журнал, что вы вступили в командование подводной лодкой?

- Ладно, ладно, - резко «сбавив обороты», примирительно изрек начальник, -  командуй сам, я уже накомандовался.

Я знал, что Македонский в свое время командовал лодками и даже был замкомбрига на Балтике, поэтому был исполнен уважения к этому сухощавому, испещренному  морщинами и подвижному  как ртуть адмиралу, невзирая на некоторые слабости. Встречались мы лишь однажды, когда он в составе комиссии ВМФ прибыл на 29 СРЗ в Тосмаре проверить, как движется ремонт нашего корабля. Последний был практически завершен, оставалось произвести кренование, связанное с изменением  загрузки твердого балласта (балластировкой). Лодке предстояло плавать в Средиземном море, где соленость выше, чем в Баренцевом море, не говоря уже про Балтику, известную своей пресноводностью.

На «историческом» совещании, посвященном именно кренованию (процедура, связанная с размещением в отсеках приборов и последующим замером кренящих моментов), я стал свидетелем забавной сцены, связанной с явлением, которое трудно охарактеризовать иначе, как  «технический выпендрёж».

- Главный инженер, доложите причину отставания от графика! - негромко произнес председатель комиссии - вице-адмирал, начальник технического управления ВМФ.

- Видите ли, товарищ адмирал, - довольно развязно начал инженер, - теорию кренования мало кто понимает в должной мере.

- Надеюсь, вас это не касается? Вы же понимаете серьезность предстоящего мероприятия? Что мешает вам закрыть  этот вопрос в кратчайший срок?

- Я то понимаю, но видите ли, адмирал, вопрос кренования несколько зибзичен...

- Все, мать вашу так! - не смог сдержаться адмирал, и я полностью разделял его  негодование, - ишь, чего удумали! Я вам покажу зибзичность! Даю вам три дня сроку, - грохотал он, - а вы, Олег Филиппыч, - обратился он к Македонскому, - возьмите на контроль! Не уложитесь, я вам покажу, что такое  настоящая  зибзичность!

Это было одно из самых эффективных совещаний, в котором мне доводилось принимать участие...

Македонский оправдал доверие, вытянув из завода все жилы, и кренование прошло «на ура» и в срок.

Выскользнув из Даугавы, лодка  окунулась в туман. Мелькнувшая,  было, справа  красная будка знака Мангальсальский-Восточный мгновенно растворилась. Было зябко, но алжирцы, не желая признаваться в слабости, не спешили спуститься  вниз. На мостике плавно протекала светская беседа.

- Восемнадцать лет на подводном флоте, это вам, братцы, не шутка, - громко вещал адмирал, - почему, думаете, я там так задержался?

И, не дожидаясь вопросов, Македонский похлопал перед носом Мухаммеда Али огромными меховыми варежками:

- Потому что вот такие варежки подводницкие дают! - и он оглушительно рассмеялся, заразив большинство окружающих.

Мне эти рукавицы тоже нравились, я их носил и в Заполярье, и в Африке, как туркмен свой халат. Чтобы их снять, было достаточно опустить руки вниз и выпрямить пальцы... А сколько воды удалось сэкономить на помывке рук!

- Ну, вот ты, командир будущий, - обратился адмирал на сей раз к Хеддаму, - сколько мне лет?

- Лет 75, - без всякой задней мысли ответил алжирский капитан.

- Да ты в своем уме? А 57 не хочешь! - искренне огорчился  «морской волк», видимо рассчитывавший на комплимент. - Пошел я от вас вниз!

Алжирцы облегченно вздохнули, как выяснилось, преждевременно, и неторопливо потянулись следом.

- Да, чуть не забыл, - окликнула меня морщинистая физиономия, - командир,  у тебя в кают-компании пепельница есть?

- У меня на корабле не курят!

- А у меня курили! - задорно объявил Македонский и исчез в проеме рубочного люка, оставив недоброе предчувствие.

Сориентировавшись по целям, заполонившим Рижский рейд, я нашел «пятачок» радиусом мили в три и, заняв точку погружения, доложил на КП о начале «демонстрации». Оставалось пригласить дорогих гостей в ЦП (центральный пост).

В кают-компании меня ожидала жуткая картина. Гости сидели вокруг стола, украшенного немудреной подводной трапезой, оставив свободным лишь командирское место. Оно, как известно, свято и не может быть занято даже самым распочетным гостем. Я доложил адмиралу о готовности и опустился в кресло.  Тот кивнул и, продолжая прерванную моим появлением речь, предложил выпить за «соответствие числа погружений количеству всплытий»: «Иначе, господа-товарищи, точно не всплывем!»

Алжирцы, поглядывая друг на друга, подняли стаканчики с вином, демонстрируя готовность следовать уставу «чужого монастыря». Исключение составил лишь глава делегации, которому в знак особого уважения адмирал плеснул «шила», как, впрочем, и себе. Мухаммед Али был буквально зажат им в угол  между левым бортом и кондиционером.

- Как же так? - не унимался Македонский, - мы же тезки!

- Какие еще тезки? - удивился майор, впервые продемонстрировав пробел в русском, изученном в Бакинском училище.

- Ну, ты Али, а я - Олег!

Крыть было нечем, и «тезка» сломался.