Под шорох наших дизелей - [111]
Польша, кокетничавшая званием «самого веселого барака в соцлагере», одной из первых покинет его и вступит в НАТО. Отчасти за этим шагом скрывался ее извечный подсознательный страх перед Германией. В самом деле, не станут же требовать назад свои земли союзники по военному блоку! Тем более что гарантом безопасности теперь выступает новый «большой брат» - могущественные США.
Капитан 2 ранга Хорст Хофманн был принят на борт «С-349» несколько дней назад, почти сразу же после швартовки в устье реки Свине. К пирсу подкатил «УАЗ», из которого вышел невысокого роста человек в гэдээровском камуфляже в мелкий рубчик. Энергичной походкой он направился к лодке. Незадолго до этого, как только ОД пункта базирования Свиноуйсьце сообщил о предстоящем прибытии гостя, я обратился к своим офицерам:
- Кто говорит по-немецки?
Паузу нарушил звонкий голос замполита:
- Я, товарищ командир!
- И насколько хорошо?
- Немцы понимают.
Наконец-то представилась возможность это проверить.
- Валяйте, встречайте союзника, - я подтолкнул зама к выходу.
Игорь резво спустился по трапу на пирс и подошел к гостю. Немец щелкнул каблуками и козырнул:
- Фрегаттен-капитан Хорст Хофманн.
- Капитан-лейтенант Игорь Починок, я буду звать вас Гансом, яволь?
После этого Зам сделал широкий приглашающий жест в сторону лодки, где мы, стоящие на мостике, недоуменно переглянулись. Начало было многообещающим, и это было всего лишь началом.
Тепло поздоровавшись с немецким офицером, я вновь обратился к «толмачу»:
- Игорь Антоныч, приглашайте товарища Хофманна в кают-компанию, у нас завтрак.
- Йа, йа, - бодро начал Зам, указывая на зияющий чернотой рубочный люк, - Ганс, бытте!
Немец, невозмутимо взявшись за поручни, скользнул вниз.
В кают-компании Зам выдал очередную порцию языкознания. После моего пожелания приятного аппетита он, обведя элегантным жестом накрытый стол, изрек:
- Ганс, бытте… яйки, курка, млеко…
Я едва не поперхнулся чаем:
- Вы не в партизанском отряде немецкий учили? Кстати, может быть, товарищ Хофманн хочет помыть руки? Объясните гостю, как пройти в умывальник.
- Йа, йа, - воодушевленно подхватив свежую идею, затараторил замполит, - гальюнен, низен, перчаткен, бумаген.
Мысль о том, что эту бодягу пора кончать, прервала первая фраза, произнесенная нашим гостем за время недолгого знакомства, причем, на отменном русском:
- Спасибо, командир, я не первый раз на советской лодке. Постараюсь вспомнить дорогу сам, а то ваш комиссар и так работает на пределе возможностей.
Все рассмеялись, а замполит получил отставку как переводчик. Ему было запрещено и близко подходить к германскому союзнику, но он, все же улучив момент, подарил Хорсту на прощание томик воспоминаний маршала К.К. Рокоссовского с трогательной подписью «Ганс, помни войну!»
- Как там у вас говорят, «горбатого могила исправит»? - широко улыбнувшись, сказал Хорст, принимая подарок.
Коллега Хорст оказался приятнейшим собеседником. Поэтому все время совместной работы мы почти не расставались, а один из вечеров на берегу даже провели в гастштедте - старинном немецком кабачке. Для этого пришлось пересечь польско-германскую границу, что тогда не представляло никакого труда. Ведь все мы, включая столь нелюбимых Хофманном поляков, оставались союзниками по Варшавскому Договору. Хорст вызвал свою машину, и уже через полчаса мы оказались в обволакивающе уютной обстановке гастштедта. Уверен, что такой она оставалась на протяжении веков…
На обратном пути, уже переехав границу, наш «УАЗ» чудом не врезался в кабанье семейство, неторопливо перебегавшее шоссе.
- От нас бегут, - с непонятной гордостью сообщил Хорст.
- Отчего же «вепрям» дома не сидится? - поинтересовался я.
- А вы видели, какие здесь помойки? Таких в Германии уж точно не сыскать.
- А я, было, подумал, что их привлекает название города.
Первый же вечер в бывшем Свинемюнде прошел в гостях у флагманского штурмана размещенной здесь советской бригады надводных кораблей Александра Плугатыря, и, как вы могли догадаться, однокашника Шуры Кацера. Правда, хозяин узнал о том, что к нему нагрянула столь представительная делегация, последним. Когда Кацер привел нас в дом своего друга, тот находился на рыбалке. Видимо, там было очень зябко, потому как хозяин, едва переступив порог родного дома, тут же вступил в ведро с выловленной им рыбой. Все поняли, что «штрафную» лучше не предлагать…
На следующее утро планировался выход на совместные с Фольксмарине учения в район Борнхольма. Душа рвалась в бой, но туман, опустившийся ночью, оказался настолько густым, что рассеялся лишь на следующие сутки. Я, помнится, пошутил, что именно в такую погоду шпионы переходят границу на кабаньих копытцах. Хорст, рассмеявшись, заявил, что не стоит нарушать традиции, даже если мы и не шпионы. Именно тогда мы впервые отправились в германский гастштедт в одну из деревушек острова Узедом, на котором располагалась и база Свиноуйсьце. Окрестный пейзаж был традиционным для всего южного побережья Балтики. Причудливые дюны перемежались с озерами, сосновыми рощами и устьями небольших речушек. Но больше всего мне нравились чудесные песчаные пляжи, напоминавшие родную Либаву…
Получив редкое и невостребованное образование, нейробиолог Кирилл Озеров приходит на спор работать в школу. Здесь он сталкивается с неуправляемыми подростками, буллингом и усталыми учителями, которых давит система. Озеров полон энергии и энтузиазма. В борьбе с царящим вокруг хаосом молодой специалист быстро приобретает союзников и наживает врагов. Каждая глава романа "Четыре месяца темноты" посвящена отдельному персонажу. Вы увидите события, произошедшие в Городе Дождей, глазами совершенно разных героев. Одарённый мальчик и загадочный сторож, живущий в подвале школы.
МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.
«Все взрослые когда-то были детьми, но не все они об этом помнят», – писал Антуан де Сент-Экзюпери. «Полдетства» – это сборник ярких, захватывающих историй, адресованных ребенку, живущему внутри нас. Озорное детство в военном городке в чужой стране, первые друзья и первые влюбленности, жизнь советской семьи в середине семидесятых глазами маленького мальчика и взрослого мужчины много лет спустя. Автору сборника повезло сохранить эти воспоминания и подобрать правильные слова для того, чтобы поделиться ими с другими.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.