Под ризой епископа - [29]
— Так вот, есть основания предполагать, что куда-то исчезают письма из ящика и поэтому не доходят, куда надо. Наша задача — выяснить это, — заключил Ковалев.
Расходились из конторы тоже поодиночке, чтобы подойти к назначенному общему месту по возможности скрытно. Ковалев с Назаровым вышли последними. Они еще издали обратили внимание, что на кухне у Глебовых светилось окно. Парни разместились в засаде и ждали. Назаров и Ковалев устроились за изгородью. Вскоре они увидели, что свет на кухне погас. Потянулись томительные минуты. К ящику ни со стороны двора, ни со стороны улицы никто не подходил. «А может, вся затея напрасная?» — подумал Ковалев, но в ту же минуту из переулка вышла женщина. Небольшого роста, она подошла к почтовому ящику и, приподнявшись на носки, что-то опустила в него, растворилась в темноте. И снова тишина. Прошло еще полчаса. Вдруг Назаров подтолкнул Ковалева локтем и кивнул головой на двор глебовского дома. На крыльце послышались шаги, они были не по-хозяйски осторожными. Иван разглядел сутулого человека, который прошел по двору, открыл калитку, подошел к ящику. Послышался легкий скрежет железа о железо, ящик открылся, и из него на землю посыпалось содержимое. Человек нагнулся и поспешно начал набирать карманы, шурша бумагой.
«Пора!» — решил Ковалев. — Стой!
Человек опрометью бросился во двор, но в это время из-под крыльца выскочил Николай Широбоков. Деваться было некуда, сутулый побежал к хлеву.
— Стой! — вторично крикнул Ковалев.
Но и на этот раз окрик не подействовал, бежавший скрылся за дверью хлева, в котором тревожно замычала корова. Ребята кинулись за ним следом. Луч «летучей мыши» вырвал из темноты лежавшего ничком человека. Уткнувшись в навоз, он лежал не шевелясь.
— Что вы тут делаете, Тит Титыч? — послышался насмешливый голос Николая.
— Встаньте! — потребовал Ковалев.
— Я? Я…
Глебов встал и прикрыл руками голову, будто защищаясь от ударов.
— Не бойтесь, бить вас никто не собирается, — сказал Ковалев.
Кто-то из парней, глядя на перепачканного Глебова, брезгливо морщась, начал выворачивать ей карманы, извлекая оттуда скомканные конверты При тусклом свете фонаря стали рассматривать адреса на конвертах. Глебов быстрым движением что-то спрятал во внутренний карман пиджака, из которого только что было все изъято. Николай заметил это и, протянув руку, потребовал:
— Гражданин Глебов, а ну дайте-ка сюда все из того кармана.
— Чего еще? Все ведь у меня вытащили уже, — забормотал он, прижимая ладонь к груди.
Тогда Николай отстранил руку Глебова и достал из кармана треугольный конвертик.
— А это что? Ай-яй-яй, обманывать нехорошо, — он покачал головой и хотел было развернут треугольник.
— Коля, дай-ка мне это письмо, — Ковалев взял из рук Широбокова письмо и прочитал несколько строчек, написанных корявым почерком: «Имейте в виду, лето нонче жаркое. Болото в Г. Л. может пересохнуть и туда появится дорога. А что будет дальше — соображайте. Передайте эту записку С.»
— Что означает эта записка, она ведь попала в ящик вовсе не для почты? — спросил Глебова Ковалев.
— Убей меня бог, не знаю.
— Неправда!
— Чтоб мне провалиться, на этом месте, не знаю, гражданин начальник.
— Кому вы должны были передать ее?
— Я? Никому. Знать не знаю, про что вы спрашиваете.
— А кто такой «С»?
— Здесь какая-то неразбериха. Не знаю я такого.
— Вы хотите убедить нас, что, кроме вас, еще кто-то открывает этот почтовый ящик?
— Не знаю. Вот ежели конверты, те, что я взял… бумага мне понадобилась, за это и отвечать, видно, придется. Можете приписывать мне что хотите, а про что пытаете — не знаю. Нет, гражданин начальник, в чем не виновен, в том не виновен.
— Как раз именно этот конвертик и волнует вас больше всего, — заметил Ковалев. — Ну, хорошо, разговор продолжим позднее, а теперь — прошу пройти с нами.
Глебов лихорадочно соображал, что рассказать уполномоченному, а что утаить, по дороге к конторе он все время спотыкался и озирался по сторонам. В соседнем доме, разбуженном шумом в глебовском подворье, зажегся огонь. Лаяли собаки.
— Дождемся рассвета и поведем вас, Тит Титыч, по всему селу с доской на шее, — намекнул Глебову Широбоков. — Пусть все посмотрят на вора.
— Не-е, н-не надо, — приостановился Глебов. — Н-не имеете права, это уж самосудом будет называться.
— То-то, о правах небось заговорили? А вспомните, как вели по этой же улице Шубину? — почти выкрикнул Назаров.
— Отставить разговоры! — предупредил ребят Ковалев. Они уже подошли к конторе.
Глебов долго молчал.
— Я слушаю ваши объяснения, — повторил требование Ковалев.
— Письма я отдавал Плотникову.
— Которому?
— Младшему, сыну Фокея, Косте.
— Все?
— Нет.
— Какие же?
— Лишь те, в которых писалось про нас.
— Про кого? Точнее.
— Ну… про меня там… про него и про его родителя.
— И все?
— Все.
— Кто давал вам такое задание?
— Никто, упаси бог.
— В таком случае скажите, кому вы передали письмо, написанное Шубиной?
Глебов опешил. Справившись с растерянностью спросил:
— Какое письмо? О чем?
— Вам больше знать! — отрезал Ковалев. — Отвечайте, мы ведь ждем.
— Ему же, Плотникову то есть, Константину.
— Значит, никакой кражи не было?
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.