Под радугой - [16]

Хотелось покачаться на прохладных волнах. Однако течение сразу стремительно подхватило его и понесло так, что он не мог сопротивляться. Вода была такая холодная, как будто на дворе стояло не лето, а глубокая осень.

Так он впервые познакомился с Бирой.

— Интересное знакомство! — проговорил он, вылезая из воды и дрожа от холода. — Учись, брат, хозяйничать в новых местах! Даром ничего не дается!

Только к вечеру добрался он тогда до сопки. Из последних сил взобрался на вершину, встал среди остроугольных камней.

Солнце заходило. Огромный, докрасна раскаленный диск медленно погружался в зеленое море лесов и лугов. От этих немеряных просторов веяло могущественной силой, чем-то первозданным, от чего захватывало дух. Кое-где островками виднелись крошечные селения, отдельные домишки да круглые китайские фанзы.

Интересно сейчас посмотреть вниз с этой сопки! Обязательно надо побывать там, подумал он, глядя на широкое мощеное шоссе, на длинный мост, по которому беспрерывно носились грузовики и легкие «эмки». Вокруг сопки и даже на самом склоне ее вырос город. Да, сегодня же надо побывать там! — решил он.

18

Лия никак не могла успокоиться. Когда Семен уходил из дому, время до его возвращения тянулось томительно долго. Она вспоминала, что совсем, по существу, еще не говорила с ним за эти несколько дней, что он здесь. Вот придет домой, она обо всем его подробно расспросит. Но только он показывался на пороге, она снова забывала обо всем. Ей хотелось только смотреть на него.

На второй день она спросила, накрывая на стол:

— Ты, конечно, не женат?

Он стоял, наклонившись над тазом и старательно мылил руки. Удивленно взглянул на мать и улыбнулся.

— Неужели, мама, я похож на старого холостяка?

— Я знаю, ведь ты все время в разъездах!

— Это ничего не значит! — выпрямился он, взявшись за полотенце.

— Значит, у тебя есть жена? Давно?

— Вот уже пять лет.

Лия, точно забыв, что ей нужно делать, ходила по комнате, остановилась около полки с посудой, обернулась к сыну. Тот стоял у зеркала, расчесывая свои густые черные волосы.

Видно, она хотела еще что-то спросить, но молчала. Это его задело.

— Неужели, мама, тебя не интересует, на ком я женат?

— Разве тебе это не безразлично? На свадьбу ты меня ведь не приглашал…

Однако, увидев, что он нахмурился, она спросила обычным тоном:

— А дети? Есть у меня хотя бы внук?

— Был. Мальчик. Умер перед войной.

— А сейчас?

Он долго молчал.

— Сейчас? — Он неловко обнял мать. — Вот кончится война, поселимся здесь, и какие у тебя чудесные внуки будут!..

* * *

К обеду Лия пригласила Полю и Даниила.

Оба, одетые по-праздничному, вошли, старательно вытерли и без того чистые ноги.

— Ну, Лия, поздравляю вас, — сказал Даниил. Он еще не видел Семена. Даниил подошел к нему, внимательно осмотрел ордена на груди, словно пересчитал их про себя, ухмыльнулся в седоватые усы и протянул крупную жесткую ладонь.

Поля на правах старой знакомой сразу же заговорила:

— Ведь вы обещали побывать у нас на фабрике. Почему же не приходите? Мы уже готовились, ждали вас в обеденный перерыв. А вы, я слышала, на завод пошли…

Семен оправдывался, говоря, что его задержали на заводе, но завтра обещал прийти.

— Смотрите же! — сказала Поля и пригрозила ему пальцем. — А то меня с фабрики прогонят. Уж я там наговорила про вас с десять коробов. А они: «Что нам от твоих рассказов? Сами хотим его повидать…»

— Придет, придет, — весело сказала Лия, — уж он везде побывает. А сейчас пожалуйте к столу! Порадуйтесь и вы вместе со мной. Сколько я вам голову морочила своими горестями…

— Кто горести делил, тот и радости разделит! — сказал Даниил и достал из бокового кармана бутылку терпкого кисловатого вина, которое сам приготовил из местного винограда.

Лия поставила на стол бутылку водки — специально для этого случая раздобыла.

Мужчины пили водку, женщины пригубили кислого вина. Даниил скоро опьянел и полез к Семену целоваться.

— По разу за каждый орден! — говорил он.

И только после того, как исполнил свое желание, согласился идти домой. Надо дать гостю отдохнуть.

— Встречаться нам на радостях! — твердил он, уходя. — Слышите, Лия, на больших радостях…

— Уж если я до этой радости дожила, — сквозь слезы отвечала Лия, — значит, будут радости на земле.

Гости ушли.

Семен набил трубку и встал у полураскрытого окна покурить. Казалось, о многом уже было переговорено, но о самом главном, о том, что особенно волновало обоих, молчали.

Присев к краю стола перемыть посуду, Лия осторожно начала:

— Если ты не обидишься, я спрошу у тебя кое о чем…

— Спрашивай, мама, — ответил Семен, выпуская дым и пристально глядя на нее.

— Все-таки, — начала она, — я никак не пойму, почему ты за столько лет ни разу не написал…

— Мама! — горячо воскликнул Семен и решительно шагнул к ней.

— Знаю, знаю, — перебила она, — ты скажешь, был невесть где, ты мне уже рассказывал… Сначала на границе был ранен, остался в армии, на Сахалине служил и еще где-то. В летной школе учился, потом на Хасане, в Монголии. А там большая война началась… Знаю…

Она задержала на нем взгляд.

— А такие, как ты, конечно, на одном месте долго не живут: где день, где ночь… Но… мать! Как можно забыть родную мать?