Под псевдонимом Ксанти - [5]

Слушая рассказы дяди о Корзине, Хаджумар представлял его себе высоким, могучим, сильным. Поэтому, когда ночью в номер постучались, и Хаджумар, открыв дверь, увидел на пороге худенького, скуластого мужчину, ему и в голову не пришло, что это и есть отчаянный разведчик-кавалерист Иван Петрович Корзин. Мужчина спокойно посмотрел на паренька и вежливо, не повышая голоса, произнес:

— Скажите Саханджери, что его хочет видеть товарищ. — Он не спросил, в номере друг или нет, будто знал наверняка, что тот готовится лечь в постель.

Хаджумар, которого приучили к тому, что держать гостя на пороге худо, отступил в сторону и предложил незнакомцу войти в комнату. Тот медленно перешагнул порог и застал своего боевого друга в весьма несуразной позе, когда тот, в трусах, не знал, как себя повести: нырнуть ли поскорее под одеяло или в таком виде встречать ночного гостя. Он замялся, переступая с ноги на ногу, лицо его стало багровым от стыда, но, оглянувшись на вошедшего, дядя сделал прыжок и, оказавшись возле гостя, крепко обнял его, закричал:

— Ваня! Ваня! Ты ли это?!

— Прости, что так поздно нагрянул. Другого времени не нашлось, а не увидеться с тобой не мог.

— Ты угодил горцам, — протянув руку Ивану Петровичу, сказал Саханджери. — У нас так: чем позднее гость стучится в дом — тем больше радости доставляет хозяевам.

— Какая от ночного посетителя радость? — усмехнулся Корзин. — Одни хлопоты и неудобства.

— Не говори так, — возразил дядя. — Ты ведь поздно ночью не постучишься к тем, к кому сердце не лежит. К таким ты и днем-то не заглянешь. Не так ли?

— Это уж точно, — засмеялся Иван Петрович, и глаза его весело оглядели горцев, потом остановились на Хаджумаре. — У меня в машине кое-что припасено для такой встречи. Спуститесь, товарищ…

Это вежливое обращение к нему, подростку, поразило Хаджумара. Сколько он себя помнил, еще никто ни разу не обращался к нему на «вы». Он было сорвался с места, но дядя остановил его, в сердцах воскликнув:

— Неужели у нас не найдется, чем встретить боевого друга!

Потом они сидели за столом, на котором лежала нехитрая холодная закуска горцев, выловленная в бездонных хурджинах[1]: куски мяса, козий сыр, помидоры, лук, головки чеснока, пахучий тархун, кинза[2] и еще какие-то травы… Дядя радостно смеялся и вспоминал очередной случай из боевой жизни, в котором Корзин совершал еще один отчаянный подвиг. Иван Петрович слушал друга внимательно, но глаза его то и дело весело сверкали, при особенно залихватской фразе Саханджери он подмигивал Хаджумару, вот, мол, дает.

Слова дяди о том, что Хаджумар мечтает стать командиром, Иван Петрович воспринял серьезно, повернулся всем телом к подростку и долго расспрашивал его, выпытывая, какой характер должен быть у командира. Дядя вмешался, рассказал о том, как Хаджумар закаляет тело и волю, тренирует память и каких успехов в этом добился. Последнее особенно заинтересовало Корзина. Он произнес несколько фраз и попросил подростка повторить их. Хаджумар, волнуясь и спотыкаясь на незнакомых словах, повторил слово в слово. Иван Петрович по-доброму улыбнулся.

Дядя поднял витиеватый тост за семью Корзина, которая сейчас волнуется и беспокоится, где же их кормилец. Иван Петрович посуровел, тяжело вздохнул и признался:

— Вот от этого я не могу избавить жену и детей. Часто отлучаюсь из дома и надолго и волнений семье доставляю много. Но что делать? Служба такая… — И поднял стакан: — За то, чтобы после разлук обязательно были встречи!

…А спустя год в самый разгар занятий в один из классов Владикавказского военного училища заглянул дежурный и объявил:

— Курсант Мамсуров, на выход!

Чеканя шаг, Хаджумар вошел в кабинет и собрался отрапортовать начальнику училища, но его там не оказалось. У окна стоял человек в штатском и внимательно глядел на курсанта. Хаджумар посмотрел на него, и черные брови его поползли вверх — он узнал Ивана Петровича. Корзин шагнул к нему и поздоровался за руку. С минуту он испытующе глядел на восемнадцатилетнего паренька, затем спросил:

— Вы довольны училищем?

— Очень! — вырвалось у Хаджумара. — Здесь…

Корзин жестом прервал его.

— Не об этом речь. Я знаю, что вы успешно проходите курс обучения. И память ваша поразительна. Дядя ваш не ошибся — будете хорошим командиром. У вас есть все для этого: и данные, и прилежание… — Он надолго умолк, размышляя, приступать ли к тому, для чего он прибыл сюда; наконец решившись, глянул прямо в глаза Хаджумару: — Будете командовать эскадроном, потом ротой, корпусом, армией…

— Ну что вы… — засмущался Хаджумар.

— Так может быть. Может. Если пойдете по этому пути. — И повторил: — Все у вас для этого есть.

— Я буду стараться, — сказал пунцовый от похвалы курсант.

— Служить в армии трудно, но она дает тем, кто талантлив и верен, и почет и достаток… Но я хочу вам предложить другое будущее. — Иван Петрович внезапно попросил: — Повернитесь, пожалуйста, кругом, но только медленно… Так, спасибо… А теперь пройдитесь, но не по уставу, просто так, будто гуляете… — И опять подчеркнуто вежливо повторил: — Пожалуйста. — Потом он заставил его сесть, сам устроился напротив и сказал: — Внешность у вас вызывает доверие. И жесты мягкие, естественные… — он поискал слова, — успокаивающе-убедительные… Вы— сама откровенность. Про таких, как вы, говорят: «Душа светится». Это хорошо… На той службе, что хочу вам предложить, — хорошо… — Он помолчал. — Почему не спрашиваете, куда вас сватаю?..