Под прикрытием - [24]

Но на афганском посту все прошло даже проще. Открытое окно, рука с зажатыми в руках купюрами – сразу за шесть грузовиков – и проезжайте. Знакомые, незнакомые, какая разница, в сущности – деньги-то у всех одинаковые. Кстати, русские золотые рубли ценились здесь больше, чем британские фунты стерлингов, – требуются в приграничных торговых расчетах.

– Господин майор, колонна прошла! Наблюдаю колонну на трассе!

Майор вытер пот со лба.

– Аллах с нами. Связь!

Связь установили быстро – спутник как-никак, не то что раньше мучились.

– Гнездо, я – Орел! Колонна прошла нитку, повторяю, колонна прошла нитку! Как поняли, прием?

– Орел, я – Гнездо! Вас понял, продолжайте наблюдение до точки три, прием!

– Принято, продолжать наблюдение до точки три, прием!

– Верно, конец связи…

Оказавшись на афганской земле, колонна сгрудилась на придорожной площадке, сбивалась в караван, водители вешали на окна бронежилеты, караванщики – на легких джипах с АГС и «ДШК» распределяли места в конвое и взимали плату. Вот только шесть грузовиков, не останавливаясь, пошли вперед, поднимая столбы пыли и не дожидаясь места в колоне. Такие тоже бывали – не хотели платить караванщикам за охрану от душманов, экономили деньги, считали, что сами справятся. Никто их останавливать не стал – каждый сам решает, когда и как ему умереть, если за него это не решат другие. И опять никто не обратил внимания на нечто, похожее на небольшую птицу в вышине, неотрывно сопровождающее странную колонну…

– Когда?

– Имей терпение, Абдалла. Достойный и разумный муж не торопит события. Все в руках Аллаха!

Абдалла, шестнадцатый из восемнадцати сыновей шейха Дархана, перевернулся на живот, начал от скуки, чтобы занять руки и унять раздражение, играть со своим «маузером».

– Давно у тебя это? – Карим кивнул на пистолет.

– Давно. Отец подарил на совершеннолетие.

– Хороший пистолет, – задумчиво проговорил Карим, – у меня был друг, который очень любил именно «маузер». И стрелял из него – мастерски.

– А где он?

– Не знаю, – ответил бесхитростно Карим и не лгал, – кое-кто даже говорил, что он погиб, хотя я в это не верю. Не мог он погибнуть.

– Там, да?

– Там…

Где «там», не уточняли, собеседники знали, о чем идет речь. И хотя оба они были из разных стран, из разных культур, можно даже сказать, из разных миров, а к тому же их соплеменники воевали по разные стороны в той кровавой бойне – они уже не испытывали зла друг на друга. Потому что оба уже знали истинных виновников пролитой крови.

А теперь они возьмут кровь за кровь, если так будет угодно Аллаху…

На боку у Карима завибрировал переговорник:

– Эдельвейс на приеме!

– Эдельвейс, это – Гнездо! Родственники едут, встречайте.

– Гнездо, вас понял, конец связи!

– Карим, – Карим при этих словах Абдаллы улыбнулся, он все-таки отучил его обращаться к нему «эфенди», как к старшему и гостю, и заслужил доверие этого по возрасту подростка, а по сути мужчины, – расскажи мне что нибудь о том, что было там…

– Там было страшно, – просто ответил Карим, – и не потому, что градом летели пули и рекой лилась кровь. Там было страшно потому, что люди, которые считали себя правоверными, воинами Аллаха, убивали других правоверных и делали это именем Аллаха. А делали они это потому, что англизы лгали им – и они пошли воевать за чужие им интересы, пошли проливать кровь людей, которые им не сделали ничего плохого, а просто хотели мирно жить. Они каждую пятницу ходили в мечеть, они жили так, как предписывал им Коран, но пришли их единоверцы и начали их убивать. Вот что было самое страшное, Абдалла…

– Отец говорит, англизы подлы и лживы, – степенно проговорил Абдалла, – и твои слова это подтверждают. Я буду храбро сражаться твоим оружием с англизами, Карим, пока последний из них не побежит, поджав хвост.

– Хорошие слова, Абдалла, – Карим взглянул на часы, – слова, достойные мужчины и воина. Скоро надо будет встречать гостей.

– Понял… – Карим сноровисто сменил позу, достал из кармана жестяную коробочку, в которой обычно носят насвай, перевернул ее отполированной до блеска стороной вверх и начал сигналить, посылая солнечные зайчики другим бойцам группы.

Когда выезжаешь с берега русского на афганский, это чувствуется – практически во всем…

Русский Туркестан, пусть он был и не так развит, как остальные части империи, пусть в нем сохранились какие-то феодальные пережитки – все равно по сравнению с Афганистаном и тем, что творилось там – небо и земля. На русской земле – нормальные дороги, придорожные гостиницы, кафе, заправки. То тут, то там рядом с дорогой – промышленные корпуса: то цементный завод, то плавка алюминия, то еще что-нибудь подобное. Гидроэлектростанции – энергия горных рек не пропадала зря. Техника на полях, аккуратные крестьянские домики в кишлаках, стада скота с пастухами, сады с фруктами, виноградная лоза…

Афганистан – в хлам разбитые дороги, нищая серость гор, красные лоскуты маковых полей, зелень зарослей конопли, следы от пуль на редких дорожных указателях. Техника – если на русской земле ездили обычные машины – легковые и грузовые, то здесь – большей частью бронированные, ощетинившиеся стволами внедорожники и пикапы с крупнокалиберными пулеметами на самодельных турелях. Легковые машины были разве что в Кабуле, остальное – дикая земля, там только внедорожник, а еще лучше бронированный внедорожник. Базары – торгуют рабами, заложниками, женщинами, детьми для плотских утех, оружием, наркотиками – в открытую, никого не стесняясь взвешивают пакеты, запакованные в несколько слоев прочной полиэтиленовой пленки, торгуются, ругаются. Даже днем на улицах городов нередки выстрелы – а уж на «дикой земле», на дорогах, – черт знает что творится. Каждое племя, каждая народность содержит вооруженные дружины, так называемых малишей, для видимости они подчиняются правительству в Кабуле, но это только для видимости. Кроме торговли и выращивания наркотиков основной заработок племен – проводка караванов, за это берут деньги и передают караван на границах племенных территорий из одних рук в другие. Неудобно, но что делать. И это ни от чего не гарантирует – на дорогах полно душманов