Под одной крышей - [61]

— Это надо еще доказать!

— И докажем!

Затем уже слова директора гремели на весь фабричный двор:

— Вы еще пожалеете! Непрошеные явились, хозяйничаете, устанавливаете свои порядки! Имейте в виду, вы за все ответите!

— Со всеми претензиями обращайтесь в фабком, он на то и существует…

— Плевать мне на ваш фабком! Я знаю, где найти на вас управу. — И директор Робоз стремительно вышел.

К тому времени во дворе оставалась всего небольшая группка людей. Большинство, не дождавшись конца перебранки, разошлись. Но все же несколько мужчин, в том числе широкоплечий Мишка Вираг и молодой экспедитор, а из женщин Чепаи, Юли, тетя Бокрош, Мари и незнакомая сердитая старуха столпились возле сарая. Тетушка Бокрош преградила дорогу директору Робозу. Тот от неожиданности опешил, отступил назад. А она бросила ему в лицо:

— Мы тоже знаем, где найти на вас управу! У нас есть защитники, они не позволят чинить произвол над нами. Понятно, сударь?

Директор поднял руку, словно бы намереваясь отстранить старуху с дороги, взгляд его скользнул по лицам, и он увидел, как они изменились: люди не опустили глаз, а спокойно смотрели на него, в поведении их не было ничего угрожающего, только твердость и решимость. Директору не удалось скрыть растерянности, и он поспешил ретироваться. За рванувшимся с места джипом поднялось облако пыли.

Во двор вошел инженер, вытирая огромным платком вспотевший лоб. Он обвел взглядом людей и одобрительно кивнул:

— Идемте к Галлу, товарищи, обсудим, как быть дальше.

— Надо обратиться к коммунистам! — крикнула Чепаи.

— Ладно, ладно, Чепаи, именно это мы и обсудим, — ответил инженер, приглашая мужчин в помещение.

— А мы? — спросила тетушка Бокрош.

— Все узнаете в свое время. А пока продолжайте работу.

Вскоре старший мастер Галл и Мишка Вираг отправились в город. На фабричном дворе стало тихо, даже три женщины прекратили разговоры.

Часа через два к фабрике подъехал тот же самый джип. Рядом с директором Робозом сидел полицейский офицер, а позади — мужчина в штатском, который, облокотившись на спинку переднего сиденья, разговаривал с впереди сидящими.

— Как же мне повезло! Просто счастье, что я стал искать его превосходительство на улице Семелвейса, — сказал директор Робоз. По тону, каким он это сказал, можно было заключить, что он уже не первый раз говорит о столь значительной удаче.

— Вот именно, вам крупно повезло, — согласился мужчина в штатском. — Между прочим, его превосходительство частенько заглядывает к нам вечерком.

— Будьте уверены, — с достоинством произнес полицейский офицер, — раз уж вы обратились к нам, мы не оставим вас в беде.

— Не сомневаюсь, старина, — горячо отозвался Робоз. — К тому же у меня в руках решение Управления по надзору за бесхозным имуществом. Пусть теперь побегают в свою партию жаловаться на насилие и прочее. Вот он документ с подписью и печатью…

В сарае инженер взял в руки «документ с подписью и печатью», в котором говорилось, что на время отсутствия владельцев попечителем недвижимого и прочего имущества акционерного общества «Братья Шумахеры» назначается директор Меньхерт Робоз.

— Ну что ж, пожалуйста, — сказал инженер, возвращая директору документ, причем в голосе его звучали смешливые нотки. — Принимайте пока фабрику, но не за горами день… — Он кашлянул, а Мишка Вираг докончил фразу:

— Когда мы вернемся сюда.

Полицейский офицер резко оборвал его:

— Прекратите пустые разговоры!

Директор Робоз махнул рукой, неторопливо опустился на стул перед письменным столом.

— Полно, не стоит.

Инженер вышел из сарая и коротко сказал:

— Расходитесь по домам, товарищи.

Значит, в последний раз они идут этим путем — площадь Мира, мрачная, безлюдная и темная улица Лехел, Вацский проспект. Три женщины бредут посередине мостовой, Мари и Чепаи молчат, одна Юли, не переставая, говорит. Черт бы побрал Робоза и все его отродье, она знала, что тем все и кончится. Но не очень-то жалеет, ей чертовски надоело ходить пешком каждое утро, весь день сгибаться под тяжестью носилок так, что к вечеру спины не разогнешь. Дома тоже дел по горло, Яни злится, квартира запущена, печка не топлена, а между тем продукты постепенно начинают появляться. Открываются магазины, кое-что можно купить, вчера недалеко от их дома одна женщина предлагала сметану и яйца. Яни слышал, поезда стали чаще ходить, в крайнем случае можно примоститься и на крыше вагона, и на буфере: правда, ехать придется три-четыре дня, но, говорит, не растаю, не сахарный, съезжу к своей жене в Задунайский край, наверняка у нее найдутся какие-нибудь продукты. Яни не соблазняет ее заработок, он человек с запросами, любит вкусно поесть, вот и требует, чтобы она сидела дома, занималась хозяйством… Но поскольку обе женщины не поддержали разговора, она тоже умолкла и спустя некоторое время, словно почувствовав себя виноватой перед ними, взяла Чепаи за руку и тихо сказала:

— Вы, конечно, все близко приняли к сердцу… плохо, когда человек одинок, по себе знаю…

— Что ты знаешь, — пробормотала Чепаи и озябшими пальцами потуже затянула узел платка. — Откуда тебе знать, что дело тут не только в Робозе… А что скажет ваша сестра? — обратилась она к Мари.