Под небом Аргентины - [70]

День, о котором пойдет рассказ, был самым пасмурным и холодным июньским днем в ту необычную для субтропического климата Берисо суровую зиму. Но сегодня люди не слышали бешеного воя ветра, не чувствовали леденящих ударов крупных дождевых капель: была объявлена всеобщая забастовка.

Пролетариат Берисо принял ее с радостью и удовлетворением. Наконец-то они едины! На этот раз они победят.

Городок кишел полицейскими агентами, но тем не менее в нем шла напряженная внутренняя жизнь. Рабочие, выбирая самые дальние и безопасные дороги, собирались в домах, где имелось радио. Дети под видом игры в мяч бегали по улицам и разносили лаконичные записки с инструктажем или последними новостями. Женщины выходили за калитку без пальто, будто в гости к соседке, и порой за два-три километра несли распоряжения забастовочного комитета. Строгие сосредоточенные лица рабочих отнюдь не выражали досаду на непогоду. В глазах их горела решимость, они были охвачены единым порывом, и должны были победить.

В небольшой комнате Тибора собрались соседи. Стульев не хватило, поэтому сидели на кровати, даже на полу. Посреди комнаты Амброзио накачивал примус, на котором стоял большой чайник. Мате переходило из рук в руки. Задумчивые лица оживлялись после каждого глотка.

— Никаких новостей, — вздохнул кто-то в напряженной тишине.

— Будут новости, товарищ, будут.

Морщинистое сухое лицо Амброзио выглядело необычно возбужденным. Уже давно старый рабочий не испытывал такой радости и волнения. Он хорошо знал, что означает всеобщая забастовка, а все-таки на душе у него сейчас было светло.

— Теперь дело другое, — задумчиво говорил он о том, что его волновало. — Наши профсоюзы объединились, и мы боремся плечом к плечу. Кто может победить такую силу? А раньше как было? Один профсоюз объявляет стачку, другой велит продолжать работу. Кому это было выгодно? Хозяевам, которые заменяли бастующих рабочих своими ставленниками, якобы присланными неучаствующим в стачке профсоюзом… Так они нас по одиночке давили. А теперь у них ничего не выйдет.

— Уж не думаешь ли ты, что без драки обойдется? — поднял голову давно небритый сорокалетний человек. — Хозяева только этого и ждали.

— Нет, такого они не ожидали, — вмешался Иван-Учитель. — Им нужен был только повод, чтобы арестовать неугодных.

— Хуан прав, — согласился Тибор. — Они не ожидали, что профсоюзы договорятся между собой, и уж меньше всего думали, что коммунистическая партия договорится с профсоюзами. Такого еще не было, чтобы анархисты и коммунисты выступили сообща.

— Я сам беспартийный, а здесь вижу и социалистов и коммунистов. Мы не в первый раз вместе, — прервал его Пепи.

— Но наши лидеры думали по-другому.

— А мы зачем их слушали?

— Да, зачем? — снова заговорил Амброзио. — Некоторым из них в каждой забастовке революция мерещится! А хозяевам только того и надо. Подошлют провокаторов, взбаламутят народ, а потом бойню устраивают…

— А по-твоему, Амброзио, нам надо сидеть сложа руки? — разгоряченно воскликнул Педро, известный в квартале анархист. — Помнишь, как твоего сыча погубили?

— Мой мальчик стал жертвой такой провокации. Но не только полиция виновата. Виноваты в равной степени и те, которые поддались провокации и приняли участие в резне на центральной площади.

— Ничего, зато мы штук двадцать полицейских на тот свет отправили, — самодовольно заметил Педро.

— Хозяевам от этого хуже не стало. Наших втрое больше перебили и заставили нас капитулировать. Помнишь, небось, сколько рабочих на улицу выгнали.

— Поэтому Педро прав! — воскликнул с гневом индеец Хосе. — Если дойдет до драки — бей псов без пощады!

Хосе вскочил. Его черные глаза дико сверкали, толстые губы, сухие и серые, будто присыпанные пеплом, были плотно сжаты. Он окинул комнату блуждающим взглядом, но встретив спокойный взгляд Амброзио, смущенный и пристыженный, опустился на свое место.

— Хозяйские холуи таких вот, как ты, и ищут, — сухо произнес Амброзио. — Легко распаляются, сразу теряют рассудок и совершают что-нибудь непоправимое.

— Верно, Амброзио!

Иван-учитель поднял руку:

— Слушайте, товарищи! До недавнего времени я тоже рассуждал, как Педро и Хосе, но понял, что стоял на ошибочном пути. Ясно, что если бы тогда народ не поддался провокации, сегодня среди нас были бы и сын Амброзио и многие другие наши товарищи. Вспомните-ка недавний митинг по случаю годовщины "кровавой недели". Состоялся он на той же площади, только народу вдвое больше собралось. Полиция была готова к бою, не было недостатка и в провокаторах, но мы не поддались обману, и ничего не произошло. Случайно это? Нет, товарищи. Организовали и провели митинг коммунисты, и потому никто не пострадал. Надо ли доказывать, что от организации выигрываем только мы, рабочие?

— Не знал я, что ты стал коммунистом, — язвительно заметил Педро. — Вот неудобно попасться с револьвером в кармане!

— Если кое-кому все равно, служит в конечном счете этот револьвер хозяевам или нет, то мне не все равно.

— Да, некоторым боязно спустить курок.

— Увидим, когда придет время, Педро, — ответил Иван спокойным тоном, удивившим всех. — Сейчас другое важно: мы должны сделать выводы из прошлых ошибок, чтобы не повторять их.