Под небом Аргентины - [6]

Мы приняли предложение без особого восторга. Не потому, что времена были трудные — тогда никто не боялся помочь нелегальному. Нас беспокоило другое — сохраним ли мы дух взаимопонимания в нашей товарищеской семье.

Гутьерес привел гостя в тот же вечер.

Незнакомец вошел с приятной подкупающей улыбкой, пожал всем руку и попросил нас называть его просто Банка. Это был человек лет сорока с лишним, коренастый, плечистый, руки у него были маленькие и нежные. Говорил он тихо, ровным, приятным голосом.

В нашей комнатке будто праздник наступил. Слово за слово разговор незаметно оживился. Тема — исход битвы на Волге — волновала всех честных людей в мире. Банка увлекся. Он пил освежающее мате машинально, его темные глаза то загорались радостью, то сверкали гневом, а речь, изобилующая остроумными замечаниями и едкой иронией, подчинялась железной логике. Мы слушали его затаив дыхание и думали о том, что место уехавшего товарища занял достойный преемник. Он сразу же сжился с нашим маленьким коллективом, будто давно уже находился среди нас.

Появление Банки не только духовно встряхнуло нас. На утро следующего дня он критически осмотрел комнату, улыбнулся и как бы невзначай заметил, что всегда можно устроиться так, чтобы собственная нищета не бросалась в глаза. Мы мечтаем о лучшем мире, сказал он, боремся за него, потому прежде всего надо воспитать в себе любовь и понимание прекрасного, чувство порядка и чистоты. Когда мы вернулись с работы, нашему удивлению не было пределов. Мы испытывали смешанное чувство стыда и угрызений совести. Как мы сами не додумались до этого! На первый взгляд ничего особенного не случилось. Кровати были переставлены так, что комната сразу стала шире. Столик с приборами для мате сверкал чистотой. На импровизированной вешалке из доски висели наши "выходные" костюмы, заботливо накрытые большим листом оберточной бумаги. В углу аккуратно была сложена грязная одежда. Нам даже показалось, что мы переехали на новую квартиру.

Сколько времени жил с нами Банка, трудно сказать. Да и так ли это важно? Он принадлежал к тем редким людям, встреча с которыми навсегда западает в сердце: достаточно провести несколько часов с таким человеком, чтобы почувствовать, будто знаешь его давным-давно.

Мы все любили Банку, и он отвечал нам тем же, но особенно привязался он ко мне. Когда Банка говорил нам о том, что каждый сознательный рабочий должен прежде всего своими делами подавать пример другим и всегда помогать товарищу, или же рассказывал о зверствах фашизма, о героизме советских воинов, отдающих жизнь во имя спасения мира, он то и дело поглядывал на меня, и мне казалось, что слова его предназначены мне одному. Незаметно Банка стал для меня дороже брата.

Исторический поединок на Волге приближался к развязке. Напрасно реакционная печать уверяла, будто прорывы Советской Армии продиктованы "гениальной" стратегией Гитлера. Простые люди труда сердцем чувствовали, что это начало конца фашистского кошмара. Они жили в напряженном ожидании вести, о которой давно мечтали. Те, что верили в правду, верили и в победу советского народа и каждый день, каждый час, каждую минуту ждали исхода решающей битвы.

И победа пришла.

— Ее так долго ждали, что в первый момент все словно растерялись от радости. Трехмиллионный Буэнос-Айрес молчал, не смея поверить потрясающей новости. Словно не летели в прозрачном воздухе светлого вечера по всем направлениям ликующие радиограммы: "Победа под Волгоградом!", а звучал лишь молчаливый вопрос: "Что же теперь будет?"

Но прошло две, три, а может быть, и пять минут — кто мог измерить время в величайший момент, предшествующий всеобщему ликованию! — и наступило нечто невообразимое.

Мужчины вышли на улицы города: толпы смеющихся, пьяных от восторга людей заливали кафе, рестораны, сады, площади. А вслед за мужьями и женщины, бросив домашние дела, забыв о повседневных заботах, выбежали на улицу, смеясь и выкрикивая что-то ликующее. У всех на устах было одно: "Слышали?. Победа!"

Буэнос-Айрес трудно было узнать — он походил на гигантский человеческий муравейник. Казалось, жителей в нем стало вдвое больше.

Лишь на заре город притих. Впрочем, тишина была обманчивой. По инициативе Коммунистической партии Аргентины многочисленные прогрессивные организации лихорадочно готовились к демонстрации, чтоб на ней народ выразил свою бурную радость. К этой массовой мирной демонстрации с нетерпением готовились и все честные люди, трудящиеся Буэнос-Айреса. Пусть советские богатыри знают, что за океаном есть миллионы людей, которые радуются за них, восхищаются их великими подвигами, любят их. А те немногие, что жгли в церквах свечи и молились за победу человеконенавистнического фашизма, пусть смотрят на мирную демонстрацию и делают выводы для себя.

В городе закипела напряженная работа: люди шили флаги Организации Объединенных наций, писали лозунги и плакаты, листы с изображением знак "V", символизирующего победу. Коммунисты решили вынести на демонстрацию как можно больше советских знамен. Нелегко было найти материал для них поздним вечером. Но разве это могло послужить препятствием? Правда, один советский флаг уже имелся, его понесут в голове колонны. Но нужны десятки, сотни советских знамен. Впервые за много лет улицы Буэнос-Айреса запылают от множества победоносных советских знамен, воплощающих надежды всех честных людей.