Под небом Аргентины - [104]

Дел у Наско в этот день было мало, и он принялся бродить по городу в надежде встретить Пышо. Ему хотелось поговорить с ним, узнать, как живет этот недалекий, но хороший человек. А кроме того, он обещал Ивану, с которым случайно встретился в кабачке бай Стефана, привести к нему старого друга. Иван, услышав от Наско историю Пышо, выразил готовность помочь товарищу.

Когда Наско подрался с Новаковым, Пышо незаметно выбрался из кабачка — не хотелось снова попасть в участок, где он побывал не раз. Он бесцельно шатался по улицам, потом завернул в другой кабачок. Но стоило ему вспомнить о жене и дочери, как какая-то смутная тревога сжимала сердце. Он внушал себе, что не он один отдал свою дочь в услужение и это то же самое, что работать на фабрике. Новаков человек образованный, уже в годах, с деньгами, так что может позволить себе платить за удобства. Он уверял Пышо, что будет беречь Лену, как свое дитя… А этот сопляк, Наско, какую чепуху молол! Выпил, небось… Но слова Наско врезались в сознание Пышо и часто заставляли его задумываться. Он боялся вернуться домой. Как встретят его жена и дочь? А вдруг, и вправду, в этом деле что-то не так?..

По старой привычке, Пышо переходил из кабака в кабак, устраивался в уголке, долго сидел задумавшись и уходил. И деньги были, а пить не хотелось. Сердце его учащенно билось, словно стараясь освободиться от тупой боли. Он не мог понять, что с ним происходит. Захворал, что ли? Постепенно мысли его прояснились, и он отчетливо понял, что произошло что-то плохое. Но что именно?

Наско отыскал Пышо в каком-то убогом трактирчике. Молча подсев к нему, он улыбнулся, заметив удивление на лице старого знакомого.

— Что будешь пить, бай Пышо?

— Ничего. А ты зачем здесь? Опять скандалить хочешь?

— Нет, бай Пышо. Увидел тебя с улицы и зашел спросить, как живешь. Сейчас у тебя деньги есть.

— Это мое дело.

— Жена у тебя больна, брат, — наудачу сказал Наско. — А ты и не думаешь домой возвращаться.

— Лучше нам с ней вдвоем помереть! — вырвалось у Пышо.

— Береги жену, бай Пышо. Она у тебя еще не старая. Да и за тобой присмотрит на старости лет.

— Не твоя забота, парень. Ты лучше скажи, зачем я тебе понадобился.

— Ладно, скажу. Думается мне, что ты можешь поправить свою жизнь, если откажешься от пьянства и найдешь работу.

Пышо поковырял ногтем покрытый жирными пятнами стол, не поднимая глаз. Его молчание ободрило Наско.

— Я слышал, что в Буэнос-Айресе можно найти работу на стройке. У меня там есть друзья, они тебе помогут. А до тех пор будешь жить на те деньги, что у тебя есть. Попытайся, бай Пышо.

— Верно, Наско, но…

— Какие еще отговорки найдешь? Язык здешний уже понимаешь…

— Эх, не понять тебе меня! Ничего-то я не хочу. Свалиться бы мне пьяным где-нибудь под забором, да и не вставать больше.

— Упрямый же ты, ей-богу. Поезжай, жену с собой возьмешь, начнешь жить как люди.

— Что ж, можно и так…

Наско помолчал, задумался.

— Нашел тебя Иван? — неожиданно спросил он.

— Какой Иван?

— Тот, из Чако, твой фронтовой друг.

— Неужто он здесь? — обрадовался Пышо, но тут же лицо его омрачилось. — Лучше мне с ним не встречаться. Ты ему говорил обо мне?

— Нет, — солгал Наско и заторопился уходить: — Ты подумай, бай Пышо, и как решишь, приходи, я тебе дам письмо к моим знакомым.

Встретившись с Иваном, Наско рассказал, ему о своем разговоре с Пышо и сообщил, что тот готов начать все сначала, только надо на него еще подействовать. Иван поспешно поднялся.

С Пышо он столкнулся в дверях трактира. Они обнялись и вернулись к столику.

— Что будешь пить, Иван? — спросил Пышо. — Постарел ты больно…

— Выпьем по кружке пива.

— Сколько воды утекло с нашей встречи в Буэнос-Айресе!.. Ну, рассказывай, как у тебя.

Иван охотно заговорил. Он подробно рассказал, где и кем работал, в каких городах побывал. Отказьь вал себе во всем, чтобы своим деньги посылать. Выкупили они заложенную землю, а сын даже в университет поступил. Иван в лепешку разобьется, но сыну поможет. Ведь человек ради детей живет. Пусть хоть он не гнет спину.

Пышо слушал, понурившись, и по привычке ковырял ногтем стол.

— А ты как живешь, Пышо?

— Как придется.

— Опустился ты, брат, — сурово проговорил Иван. — Наслышался я о тебе…

— Чего? — взвился Пышо.

— Из кабаков не вылезаешь.

— Тебе легко говорить! Землицу сберег, дети у тебя живы и здоровы.

— Я же хуже грешного дьявола мучился. Работы не было — голодал. Работал — опять голодал, от куска отрывал. А ты? Заладил — земля да земля! Если ты мужчина, то ни от какой работы не откажешься.

— Ты прав, Иван. — Пышо задумался и вздохнул: — С тех пор, как мальчиков потерял, все опостылело мне — и дом, и люди, и работа, весь мир. Знаешь, какие ребятки были? Крепкие, как медвежата, понятливые, с хитрецой. Кто их у меня отнял? Кто меня ограбил, землю забрал? Какая земля у меня была у Злого дола! Колючку воткнешь, и та яблоней зацветет. А что у меня сейчас?

— Сейчас у тебя жена и дочь, хорошие, работящие женщины. Обе на тебя надеются. Почему ты их забросил? И жена, слышал, хворает… — Иван дружески сжал его плечо. — Эх Пышо, Пышо! Возьми себя в руки, брат! Берись за ум, пока не поздно.