Под навесами рынка Чайковского. Выбранные места из переписки со временем и пространством - [16]

Солнце яркое, но ветер холодный. Школьники идут в школу. Не все еще убрано с полей. Огни приближаются, удаляются, гаснут. Борьба греческого демоса за проведение реформ. Папирус. Папиросы, сигареты, спиртное. Когда-то и я ходил в школу. Альцгеймер. Ткань, рубероид, жесть. Огни приближаются, удаляются, гаснут.

Дело было вчера. Выпил и пошел в театр. Блевал во втором действии, в партере.

Пожалуй, никуда не пойду, так как уже темно. Готовлюсь куда-то поехать, пока еще не знаю, возможно, в Якутию. Размышляя о чем-то потустороннем и не всем доступном, кушаешь курицу и смотришь на сервант.

Мировые тренды в области производства кирпича. Котировки, фьючерсы, прочее. Есть соблазны, но нужно держаться, ну, дальше посмотрим.

Мой творческий вечер не состоялся по причине высокой природной и внутренней температуры, давления, а также опускания теплотрассы в землю. «Ты не печалься, и не прощайся, мы еще встретимся с тобой…» – так пела когда-то М. Кристалинская на музыку М. Таривердиева.

Между тем ветер усиливается, в связи с чем невозможно вынести мусор.

Продаю дачу, машину, квартиру, а также себя, смотреть в любое время по доступной цене, без посредников.

В Мариуполе я передал героин кому нужно, до обеда спал, потом играл в карты, потом дремал на вонючем пляже в тени вонючих ив, а потом поехал в ресторан, где застрелил гнусавого шансонье.

Будучи за рулем, если он у тебя есть, будь пьяным, пой песни и нигде не останавливайся.

В нашем общем придомовом саду растут и березы, и липы, и хвойные. Я когда-то посадил две яблони, рябину и лесной орех фундук. И теперь это уже плодоносящие деревья, и соседи пользуются их плодами. Иногда и незнакомые алкоголики пользуются их плодами. Никогда не понимал и не понимаю пьющих людей. Моя трезвая жизнь прошла и проходит в трудах и в заботах. По вечерам я играю на гитаре и пою. Ночью читаю всякие книжки и все жду рассвета, чтобы снова что-нибудь делать полезное и для себя, и для других.

Вольфрам тверже молибдена, что-то еще тверже чего-то еще, но водка, пожалуй, тверже всего.

Живу между кладбищем, рестораном и церковью.

Ничего страшного нет, кроме тебя самого. Ноль градусов. Нина говорит, что иллюзии разбиты. Паша сообщает, что едет в Тулу по делам. Жена говорит, что я говно. Облачно, без осадков. Абхазия, Белоруссия. Поздно об этом думать. Перекись водорода. Фенибут. Соня советует разнотравье. На улицу выхожу редко. Угрожал коту тапочком.

Сначала продумай свою работу. При работе ищи удобного положения тела. Не работай до полной усталости.

Дождь позавчера, вчера, сегодня. Дождь и ветер. Шум деревьев. Уже много желтых листьев. На серванте тикают часы. Сервант, часы. И вдруг пошел снег. Но нет, показалось. Сервант, часы, книжный шкаф, прочее. И вдруг – гроза. Давно не было грозы. Говорят, что во время грозы нужно отключить электричество, и укрыться одеялом из верблюжьей шерсти, и не думать о плохом, но вот гроза кончилась, а только ветер, шум мокрых деревьев да тиканье часов, что стоят на серванте. Впрочем, пора ехать на дачу. Там картошка, горох, а также ужи и гадюки.

Мои книги читают в школах, на улицах и в театрах. В моих книгах – глубокий философский смысл, душевная теплота и правда, так как я знаю жизнь, а жизнь знает меня, а также мои книги читают в метро и даже в туалетах, но сил уже нет, и лучшее место на нашей прекрасной Земле – это кладбище.

Живу в этом городе. Хожу в магазин, а больше никуда не хожу. Раньше еще куда-то ходил, уже не помню куда, то есть помню, но лучше бы и не помнить.

Из армейского репертуара строевой песни 1968 года «Тверже шаг! Слушай, враг! Страшись ответа грозного!»

Ноябрь, по ночам уже заморозки, холодный ветер треплет остатки листьев. По ночам кричит сосед, бывший моряк. Он взбирается на крышу своего дома и кричит «SOS». Иногда он приходит ко мне, выпивает сидра и предлагает мне отправиться в кругосветное путешествие на судне, которое мы сделаем своими руками. Приходит его жена и уводит его домой.

Прошлое такое же страшное, как и настоящее.

– Анатолий Иванович?

– Да.

– Очень хорошо, человек вы известный…

– А?

– Человек, говорю, вы известный, ваше мнение очень значимо в решении вопросов наших государственных и межгосударственных и в прочих вопросах. В таких, например, как это… как его… ну, вы понимаете. Вы меня слышите?

– А?

– Дело в том, что нужно все-таки определиться. Тут, как говорится, или-или.

– Не понимаю. Задолженности по квартплате у меня нет.

– Анатолий Иванович, не в этом дело…

– Я вас знаю, вы – мошенники, но вы ошиблись, я – не Анатолий Иванович, а Иван Анатольевич, и вы меня неоднократно обманывали во всех смыслах, как и всех остальных, и они легко обманывались, и только сейчас, умирая, я начинаю понимать, ай эм сорри.

Однажды в Мариуполе, будучи сторожем персикового сада, я сидел с ружьем, ночью меня вдруг кто-то обнял и некоторое время держал, а потом отпустил, и я выстрелил в небо.

Школьники ходят в школу. «Школьники» – подлежащее, «ходят» – сказуемое.

Ничего святого, остается только ирония, а все же молишься.

Пенсионер, бывший почтальон, живет во Владимире, крайне неудобный человек, ни с кем не общается, курит, пьет, хочет покончить с собой, но боится, так как остались письма, которые он не доставил…