Под музыку Вивальди - [9]

во всех садах горят деревья и костры,

и мальчик на большом велосипеде,

как маятник, качается и едет.

«Звезды в море упадая…»

Звезды в море упадая,

упадая на беду,

тьму собою прободая,

звезды знают и ведут:

то ль хвостатая комета —

угрожающий Пифон,

то ль играет до рассвета

звездных циклов патефон.

«Бесплотно время, говорят…»

Бесплотно время, говорят.

Но звезды только в нем горят.

Надеюсь я, что плотью лет

наполнил пустовавший след,

мелодий сих речитатив

в косматый мрамор воплотив.

ПОДЗЕМНАЯ НИМФА 1976–1977

«…Nimph in the orisons

Be all my sins rememred…»

Shakespeare

Подземная нимфа (1)

Подземная нимфа (воды – ни глотка)

из тьмы непроглядной метрополитена —

о, что за улов – твое плавное тело,

о, как ты плывешь в этих толпах умело,

на кожу скамьи так пленительно села,

как будто на камень прибрежный. Гладка,

как лак и твоя полноводная кожа,

и сколько ж ее голубой – далеко же

нам плыть… Ты сидишь и читаешь, о, Боже,

подземные боги! – газету с лотка.

Ева (1)

Представьте райский зоосад:

плоды послушные висят,

не счесть оленей, яблок,

и тигры – травоядны.

И средь библейской красоты —

невинны, как кругом цветы,

парные топчут травы

Адам и Ева… Браун.

Девочка

Подростки: в очках он, а девочка в юбке короткой —

на летней скамейке, обнявшись невинно и робко,

сидят в ожиданье дневного сеанса кино,

и жадно глотают одно на двоих эскимо.

Но мальчик в очках и с пушком на губе – только мальчик:

и лакомство сладко, и фильм предстоящий заманчив,

и девочка чувствует только объятия миг.

И жадно глядит на нее проходящий старик.

Пастушка

Пасла я Зорьку возле базы.

Вдруг шестеро в противогазах.

Чтоб личность скрыть. Ну, я далась

легко, чтоб не прибили часом.

Ну и страшон противогаз!

Гляжу я в стеклышки – не вижу:

в поту. Ребята еле дышат

в глазастом этом колпаке.

Запомнила наколку МИША

я у шестого на руке.

Построили всю часть и руки

велели вытянуть. С сеструхой

идем мы вдоль шеренги – ишь:

чуть не качаются со страху.

Набрали мы шестнадцать Миш.

Мой Мишка разъяснился скоро.

Из Горького. Здоров, как боров.

Но симпатичный. Остальных

он продал сразу без отпору.

За групповуху – к ногтю б их,

да мы, однако, деньги взяли,

хоть покуражились вначале:

начальству не с руки ЧП.

Папаша дом сестрице справил.

А с Мишкой ходим мы теперь.

Магдалина

Магдалина, не ломай

столь умелых рук —

заповедный древний рай

явится вокруг —

без усилия извне

ты войдешь туда

новой Евой, ибо не

ведала стыда.

Все нормально

Вечерний город лиловеет. Веет нефтью от реки.

Речной трамвай: на нем цветные, как цветы, провинциалы.

Прозрачный диск луны провис, и сквозь него видны деньки

оставшегося лета… Вот и отпуск отгуляла.

И снова площади всё той же лиловеющей Москвы.

Прибитой пылью пахнет следом за машиной поливальной.

А от меня еще соленым пышет воздухом морским,

загаром и травою горной… Словом всё нормально.

Ева (2)

Яблоки дороги

нынче, Адам:

очередь в городе,

цены на рынке.

И надоело:

один джонатан…

Бедная Ева:

в лице – ни змеинки.

Голосок

По квартире бьет звонок.

Не тебя ль опять, сынок?

Этак вот – двенадцать дён,

уж не менее. Трезвон —

даже ночью и чуть свет,

а тебя всё нет да нет.

Ишь висит на проводу.

Ну, давай уж, подойду.

Нет его. Не приходил.

Голосок уж больно хил.

Молитва Рахили

М.Х.?

…Я их украла ненароком, Иегова,

Бог плодородья, Бог мужа моего,

его отца и деда – ей Богу,

руки сами брали, не ведая того.

Сам посуди, ты ведь Бог мне лишь по мужу —

Бог Авраама и Исаака страх —

сам посуди – кругом нагая сушь, и

где-то вдали лишь горы или враг.

Как же не красть мне идолов домашних —

кров нужен сыну – не зря ж Ты даровал

силу моей измучившейся пашне —

сам посуди: Иосиф слишком мал.

Бог Авраама, пощади, коль виновата.

Тяжкий удел Ты дал своей рабе.

Семь лет объятий не родных и вороватых

в жесткой и редкой пастушеской траве.

О, Иегова, мне в идолах нет нужды —

они папаше в обмане помогли.

Как не узнал мой муж объятий чуждых? —

это они своей наслали мглы.

Это они сестре моей подслепой

чрево отверзли – на зависть и на зло

рабе Твоей – шесть раз. Лишь напоследок,

о, Иегова, мне тоже повезло.

О, Иегова, попомни мое горе:

в страхе, что сам он Лию предпочтет,

ночь продала я за ветку мандрагоры —

как я топтала в пыли ту ветвь… И вот,

о, Иегова, Ты снял с меня позор мой,

дал моей жажде живительный глоток —

среди травы бессовестной и сорной

возрос блаженный, возлюбленный цветок.

Муж мой украл у брата первородство,

сердце Лавана, как сказано, украл —

Ты помогал, Ты от мужа не отрекся…

Не прогневись – Иосиф слишком мал.

Бог Авраама, ведь двадцать лет держали

идолы эти Иакова в плену.

Звала бежать я его, но не бежал он,

брата страшась в отеческом дому.

Бог Авраама, не век же жить средь страха! —

мир Твой для страха, а не для нас велик.

Встретив меня, заплакал мой Иаков,

камень огромный от сердца отвалив.

Ото всего, что дашь нам, десятину

будем исправно платить Тебе, о, Бог…

Двадцать лет гонял отцовскую скотину

муж и воздать путем Тебе не мог.

Плодил детей с сестрой моей толстухой,

с моей рабыней, потом с ее рабой…

Сам был лишь раб отцовский, лишь пастух и

робко боролся с ниспосланной судьбой.

Неужто сыну наследовать лишь рабство,

о, Иегова! Но страх перед отцом

возобладал над страхом перед братцем…

Идолы эти повинные во всем,

чуть не лишили нас всего именья —