Под музыку Вивальди - [33]

Шрифт
Интервал

крыльев бабочки сей».

«Не пренебрегайте…»

Не пренебрегайте,
вернейшие жены,
ни любовью тайной,
ни влюбленностью,
ни влечением вечным
мужчин, окружающих
вас на улице, в метро,
на царской службе… Вы
все эти «подходы» и
«подъезды» и косые
взгляды и улыбочки,
что просят кирпича, —
как аккумуляторы
вы их аккумулируйте
и супругу вечером
дарите сгоряча.

«Как странник, что из рока…»

Как странник, что из рока —
котомка и клюка —
так и не ́узрев Бога,
пришел издалека,
клюку поставил в угол,
котомка – в головах,
лег на скамью и умер
в потемках впопыхах.

«Непониманье – стена крепостная…»

Непониманье – стена крепостная.
Непониманье – живительный хмель.
О, от стыда этот гнев не сгорает:
в этом бою не бывает потерь.
И глухота косной роскошью пышет
и правоты попирает почет,
но коль имеющий уши не слышит,
он, хоть имеет уста – не речет.

«Отрезвитеся пьяницы…»

Отрезвитеся пьяницы
от вина ли от хмельного,
возрыдайте, восплачьте ли
до пианства пиющие —
уж отъяся от ваших уст
все веселья и радости,
как от плоти отринутся
ваши души истошные.

«С волками живший…»

С волками живший
вой себе по-волчьи,
раб, обжирайся
выданной гордыней —
как не понять
тоски твоей овечьей —
повадки волчьей
НЕДОДАРОВАНЬЕ.

«В священных словах покружив…»

В священных словах покружив,
нашел я ответ настоящий:
СКРЫВАЮЩИЙ НЕНАВИСТЬ ЛЖИВ
И ГЛУП КЛЕВЕТУ РАЗНОСЯЩИЙ.
Душа ж твоя слишком нища
для точного притчи прорыва,
и ненависть, лишь клевеща,
ты приоткрывал боязливо.

«Скорый в заступленьи…»

Скорый в заступленьи
Сын единый,
посети же свыше
жизнь Твоей рабы,
порастеплив иней
боль-недуга,
и Себя прославить
тем дабы.

28.7.1987

Баллада о захолустье

Когда бы знать, когда бы знать
свой срок и свой черед,
две годовщины отмечать
мне б полагалось в год,
мне б полагалось дважды в год
устраивать пиры
для всех, кто до сих пор живет
средь этой, брат, дыры.
Когда бы знать, когда бы знать
срок смерти наперед,
я внес бы в чистую тетрадь
приход свой и расход,
и два бочонка б выставлял
друзьям до той поры,
покуда Бог меня не взял
из этой, брат, дыры.
Когда б нам знать, когда б нам знать
вперед и день и год
не за какие-нибудь пять
минут до смерти – вот
тогда бы освещали нас
ДВЕ видимых зари,
покуда нас Господь не спас
из этой, брат, дыры.

«Сам будучи хлебом, что с неба грядет…»

Сам будучи хлебом, что с неба грядет,
хлебами пятью Он насытил народ.
Но в чудо поверить Он не дал им сил —
и сердце диавол им окаменил.
В баркасе пославши их в Генисарет,
поднялся на холм Он молитве вослед.
Уж челн далеко – в средоточье пучин,
а Он на земле остается один.
Смеркалось, и знали апостолы страх,
толкуя о рыбах, а не о хлебах.
Тут ветер пустынный крыла распростер,
и море нахохлилось, словно орел —
и волны, как крылья оно развело,
а бурь оперенье, как саван, бело.
Молили они избавленье от бед,
но Он уж по водам ступал им вослед.
И видя неверья их мертвую гладь,
сперва маловеров хотел миновать.
Размеренным шагом все ж шел Он к челну,
и кланялось море волнами Ему.
Он шел по волнению бурной воды,
и волны пред ним распрямляли хребты,
вскричали двенадцать со страху ль, спроста
Христа принимая за призрак Христа.
Но рек Он, в неверии их не виня:
«Аз есмь токмо аз – не страшитесь меня».
«О, Господи, – Петр воскликнул Ему, —
вели, чтоб и я мог ступить на волну».
«Иди, – отвечал ему Бог, и пошел,
но вере легчайшей сомнений тяжел
был камень – как камень пошел Петр ко дну.
«Спаситель, спаси, – прокричал он, – тону».
Втащил маловера Спаситель в баркас,
и бурное море затихло сейчас.
Челн к генисаретской причалил земле,
лежавшей в тогдашнем и нынешнем зле.

«В главе 4-й от Луки Диавол…»

В главе 4-й от Луки Диавол —
на гору возведя в пустыне Спаса,
с ней показал Христу во мгновенье ока
все царства мира и все богатства царски.
В той же главе евреи Назарета
на гору вновь они возвели Христа и
смерть показали, что лежит в низине —
сбросить грозя. Но тут Христа не стало.

«Связует нас ненастье…»

Связует нас ненастье:
в его пустотах ты,
как испытавший счастье
на горестном пути,
и нам не мрамор-памятник
за жизненной чертой,
а маятник, а маятник
кивает головой.

3

«Рыдайте, врата!»

Ис., 14,31

«Слез наготу не обнажая, скорбных…»

Слез наготу не обнажая, скорбных
душ не прикрывши шелком голошенья —
лишь капель воска свеч заупокойных
живое жженье.

«Кругом топтались ноги…»

Кругом топтались ноги.
Дыхания дымок
окутал лица многи.
И понял я, как мог,
что все мы одиноки,
лишь ты не одинок,
уйдя от нас за сроки,
за свой последний срок.

«Всё ближе твой уход…»

Всё ближе твой уход
из соприкосновенья
со зримым миром тленья
в свет безвозвратно «тот».
Я рад, что холодней,
чем пьяною слезою,
прощался я с тобой
все эти сорок дней.

«Смерть – водопад недвижного потока…»

Смерть – водопад недвижного потока
в мир, уж во всяком случае, безводный.
Смерть это тоже ВОПЛОЩЕНЬЕ, только
души БЕСПЛОТНОЙ.

«Твое наследство не только труд, но веха…»

Твое наследство не только труд, но веха:
«здесь» или «там» – глядел ты слишком вольно —
а ко двору приходится от века
только дворня.

Ноябрь 1986

«Иль – вверх, иль – вниз…»

Иль – вверх, иль – вниз,
иль сторонишься краем,
но знаешь из
Евангелия ты:
воскресший во плоти
неузнаваем,
и как теперь найти
тебя, найти.

«Стал ты теперь причастен миру мертвых…»

Стал ты теперь причастен миру мертвых
и Воскресенья таинству причастен.

Еще от автора Александр Леонидович Величанский
Времени невидимая твердь. Стихотворения

В 60-е годы в «Новом мире» Твардовского появилась обратившая на себя внимание читателей подборка А. Величанского. А вслед за этим вновь открытый поэт «исчез». На то время, которое принято называть застойным. Изредка о нем напоминала лишь ставшая популярной песня «Под музыку Вивальди».Произведения Величанского, ориентированные на классичность, но при этом не лишенные черт модерна, состоят как бы из едва уловимых звуковых, зрительных и смысловых нюансов, они как бы сотканы из них, запоминаются изысканно-прихотливым исполнением, тонкой, так и хочется сказать — «ручной» работой.


Рекомендуем почитать
Мы совпали с тобой

«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.


Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии

Этот сборник – наиболее полная поэтическая летопись Отечественной войны 1812 года, написанная разными поэтами на протяжении XIX века. Среди них Г. Державин и Н. Карамзин, В. Капнист и А. Востоков, А. Пушкин и В. Жуковский, Ф. Глинка и Д. Давыдов, А. Майков и Ф. Тютчев и др.В книгу включены также исторические и солдатские песни, посвященные событиям той войны.Издание приурочено к 200-летнему юбилею победы нашего народа в Отечественной войне 1812 года.Для старшего школьного возраста.


Балтийцы в боях

С первых дней боевых операций Краснознаменного Балтийского флота против белофинских банд, поэт-орденоносец Депутат Верховного Совета РСФСР Вас. Лебедев-Кумач несет боевую вахту вместе с краснофлотцами и командирами Балтики.Песня и стих поэта-бойца зовут вперед бесстрашных советских моряков, воспитывают героизм в бойцах и ненависть к заклятым врагам нашей Родины и финляндского народа.С честью выполняют боевой приказ партии и советского правительства славные моряки Балтики.Редакция газеты«Красный Балтийский флот».


Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов

Эта новая книга о Владимире Высоцком и о его взаимоотношениях с современниками - некая мозаика его судьбы, уже десятилетия будоражащей соотечественников. Ее автор исследует жизнь и творчество Высоцкого многие годы. Здесь впервые рассмотрены контакты легендарного барда с А.Пугачевой, Н.Михалковым, Р.Виктюком, А.Иншаковым, Ю.Визбором, З.Церетели, Н.Белохвостиковой, К.Шахназаровым, М.Жванецким и другими известными личностями. Уникальный материал содержит глава "Отчего умер Высоцкий?".


Владимир Высоцкий. По-над пропастью

Кем же был Владимир Высоцкий? Гениальный поэт, хулиган, бабник, экзальтированный циник, нежный романтик, великий исполнитель, алкоголик и наркоман, блестящий артист - кто он? Творческие взлеты и падения, невероятная популярность, безумная любовь, агрессия - все этапы его жизни до сих пор вызывают множество споров. Каковы на самом деле были отношения с Мариной Влади? В чем причина расставания с первой женой Изой? Кто были его настоящие друзья, а кто - враги и предатели? Действительно ли его смерть случайна, или...? Он один отвечал за всех.


Сердце солдата

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тихая моя родина

Каждая строчка прекрасного русского поэта Николая Рубцова, щемящая интонация его стихов – все это выстрадано человеком, живущим болью своего времени, своей родины. Этим он нам и дорог. Тихая поэзия Рубцова проникает в душу, к ней хочется возвращаться вновь и вновь. Его лирика на редкость музыкальна. Не случайно многие его стихи, в том числе и вошедшие в этот сборник, стали нашими любимыми песнями.


Лирика

«Без свободы я умираю», – говорил Владимир Высоцкий. Свобода – причина его поэзии, хриплого стона, от которого взвывали динамики, в то время когда полагалось молчать. Но глубокая боль его прорывалась сквозь немоту, побеждала страх. Это был голос святой надежды и гордой веры… Столь же необходимых нам и теперь. И всегда.


Венера и Адонис

Поэма «Венера и Адонис» принесла славу Шекспиру среди образованной публики, говорят, лондонские прелестницы держали книгу под подушкой, а оксфордские студенты заучивали наизусть целые пассажи и распевали их на улицах.


Пьяный корабль

Лучшие стихотворения прошлого и настоящего – в «Золотой серии поэзии»Артюр Рембо, гениально одаренный поэт, о котором Виктор Гюго сказал: «Это Шекспир-дитя». Его творчество – воплощение свободы и бунтарства, писал Рембо всего три года, а после ушел навсегда из искусства, но и за это время успел создать удивительные стихи, повлиявшие на литературу XX века.