Под миртами Италии прекрасной - [8]

), то в его комнате уже был приглашенный княгинею Волконской аббат Жерве. Зинаида Александровна нагнулась над умирающим и тихонько шепнула аббату: «Вот теперь настала удобная минута обратить его в католичество». Но аббат оказался настолько благороден, что возразил ей: «Княгиня, в комнате умирающего должна быть безусловная тишина и молчание». Тем не менее княгиня еще что-то пошептала над Виельгорским и потом проговорила: «Я видела, что душа вышла из него католическая».

Поистине «все это было бы смешно, когда бы не было так грустно»

…В церкви дель Джезу (Иисуса) — одной из самых пышных, я бы даже сказал, роскошных в Риме — похоронен П. Бутурлин, старший сын Д. П. Бутурлина — бывшего директора Эрмитажа, сенатора, известного библиофила, переселившегося почти со всей семьей в Италию. В детстве Пушкин с сестрой часто бывали в их московском доме. На вделанной в пол второй справа капеллы плите черного мрамора — латинская надпись бронзовыми буквами, свидетельствующая, что «Петрус Бутурлин» скончался 7 июня 1853 года «в возрасте 58 лет, одиннадцати месяцев и двадцати дней».

…Дольше всех прочих затянулся поиск итальянской усадьбы петербургских знакомых Пушкина Закревских.

Генерал-лейтенант Арсений Андреевич Закревский — участник Отечественной войны 1812 года, финляндский генерал-губернатор, министр внутренних дел, а позже московский военный генерал-губернатор, оставив этот пост, жил со своей женой Аграфеной Федоровной в Италии. Там же они умерли — он в 1865, она в 1879 году. Оба были похоронены «в своем имении «Galertto» близ Флоренции» — так указывалось в книге «Русские портреты, изданные великим князем Николаем Михайловичем».

Разыскать эту усадьбу представлялось интересным вдвойне. Прежде всего потому, что экстравагантная красавица Аграфена Федоровна — «бронзовая Венера», «Клеопатра Невы» — оставила заметный след в творчестве Пушкина. Это о ней его стихотворение «Портрет»:

С своей пылающей душой,

С своими бурными страстями,

О жены Севера, меж вами

Она является порой

И мимо всех условий света

Стремится до утраты сил,

Как беззаконная комета

В кругу расчисленном светил.

Ей же посвящены стихотворения «Наперсник» («Твоих признаний, жалоб нежных…»), «Счастлив, кто избран своенравно…». Закревская с ее «бурными страстями» угадывается и в образе Зинаиды Вольской — героине неоконченной пушкинской повести «Гости съезжались на дачу…».

Интересно было взглянуть и на усадьбу, увидеть, в какой обстановке жила в Италии знатная русская семья. И кто знает, не сохранились ли там, если сама усадьба уцелела, какие-то русские реликвии, а среди них, быть может, и портрет «Клеопатры Невы».

Однако местности с названием «Галертто» не оказалось не только на географических картах Тосканы, но и в самых подробных справочниках. Не смогли припомнить его и местные краеведы. В конце концов загадку эту помогла разрешить одна из книг Н. М. Каучишвили. Читая ее, я наткнулся на сноску, в которой говорилось, что Закревские похоронены в своем имении Гальчето близ Прато. Этот город находится от Флоренции в каких-нибудь двадцати километрах, так что в определении «координат» усадьбы большой ошибки не было. А вот «Гальчето» и «Галертто», особенно при тосканской четкости произношения каждой буквы, звучат совершенно непохоже.

Обнаружил я правильное название тосканского поместья Закревских уже в Москве, вернувшись из Италии после десятилетнего там пребывания. Прошло еще несколько лет, прежде чем вновь довелось побывать во Флоренции. Старые друзья вызвались свозить меня в Гальчето, который оказался крошечным городком, вернее, даже деревушкой (нас, привыкших к деревянным избам в сельской местности, так и тянет назвать городком застроенную каменными домами, с асфальтированной улицей современную итальянскую деревню). В тот день — воскресенье, да к тому же еще пасхальное — она казалась вымершей. Магазин и даже бар, заменяющий местным жителям мужского пола клуб, были закрыты.

Проехав деревню из конца в конец, мы встретили лишь одного прохожего. От него и узнали, что единственная в Гальчето вилла, которая, как он слышал, принадлежала в прошлом веке каким-то русским, находится сразу по выезде из деревни, за поворотом дороги. Здание с прилегающим к нему парком несколько лет назад купила у последних частных владельцев коммуна, чтобы создать в нем народный дом (коммуна — самая мелкая единица административного деления, в данном случае — орган ее местного самоуправления; народный дом — что-то вроде нашего дома культуры, содержащегося на средства коммуны). Как раз сейчас здание ремонтируется.

Оставив машину у ворот, мы вошли в сад — то, что осталось от некогда, возможно, обширного парка. Судя по расставленным вдоль дорожек скамейкам и площадке для детских игр, он уже служил общественным нуждам. Центральная аллея привела к довольно большому, обнесенному строительными лесами двухэтажному строению, с фронтоном над центральной частью, за высокими окнами которой угадывались просторный вестибюль внизу и большая зала наверху. Сам облик дома, построенного в стиле неоклассицизма, напоминал помещичью усадьбу где-нибудь в центральной России. Впрочем, быть может, так показалось, потому что неоклассическая архитектура в Тоскане очень редка.