Под миртами Италии прекрасной - [11]
«Суровый Дант» — вспомнилось определение Пушкина. И тут же, едва войдя в гостиницу, я услышал другие пушкинские строки, описывающие въезд семейства Лариных в столь далекую от Сиены Москву:
— О каких именно будках идет здесь речь? — спрашивал подошедший ко мне участник съезда поэт Джованни Джудичи. В одной руке он держал томик «Евгения Онегина», в другой — увесистый словарь.
Думаю, это была не самая большая трудность, с которой он столкнулся, переводя пушкинский роман в стихах. Сам Джудичи потом говорил, что «Евгений Онегин» относится к тем шедеврам, в которые, чем глубже вникаешь, тем больше ощущаешь бессилие передать их на другом языке, и что, поняв это, он вряд ли осмелился бы приступиться к нему. Но когда «Евгений Онегин» вышел в его переводе, названном в отличие от предшествующих «переложением на итальянские стихи», критика отозвалась о нем весьма похвально.
О необычных обстоятельствах, при которых состоялась встреча с Джованни Джудичи, я вспомнил, увидев в газете «Коррьере делла сера» подписанную им статью. Она была напечатана под броским, данным, видимо, редакцией заголовком: «Высадка Пушкина в Тоскане. Аристократ XIX века — первый итальянский переводчик русской литературы». Поводом для нее послужила публикация некоего Джино Арриги в журнале «Провинча ди Лукка», посвященная маркизу Чезаре Боччелле, переводившему в прошлом веке Пушкина. Хотя Боччелла не был первым итальянским переводчиком пушкинской поэзии и тем более русской литературы вообще, на что, кстати, несколько дней спустя в той же газете указал русист Пьетро Цветеремич, тема показалась мне интересной. Позвонив по телефону в совет — орган местного самоуправления — провинции Лукка, за пределами которой выпускавшийся им журнал практически не распространялся, и получив его вскоре по почте, написал заметку для газеты.
Но, конечно, я не предполагал, что она повлечет за собой поиски, которые приведут меня в Лукку, в общественные библиотеки, государственные архивы, в частные дома, позволят заглянуть в жизнь не только Чезаре Боччеллы, но и других людей — итальянцев и русских, чьи пути, перекрещиваясь, содействовали развитию связей двух наших культур.
С самого начала нужно сказать, что имя итальянского поэта прошлого века Чезаре Боччеллы известно теперь лишь узкому кругу историков литературы, причем литературы скорее русской, чем итальянской. Дело в том, что собственные поэтические произведения Боччеллы давно забыты, в то время как его переводы из русской поэзии, особенно поэзии Пушкина, остались заметной вехой на пути ознакомления итальянцев с миром нашей литературы.
В 1835 году Боччелла издал в Пизе отдельной книгой свой перевод поэмы «Чернец» И. И. Козлова, поэта-слепца, которого он называл «российским Оссианом». А в 1841 году, также в Пизе, вышел сборник под названием «Четыре главных поэмы Александра Пушкина, переведенные Чезаре Боччеллой». В него вошли «Бахчисарайский фонтан», «Кавказский пленник», «Цыганы» и «Братья разбойники».
Возникает, естественно, вопрос: почему из числа «главных поэм» Пушкина оказался исключенным «Евгений Онегин»? Косвенный ответ на него мы находим в предисловии к сборнику. Излагая кратко содержание пушкинского романа в стихах, Боччелла невольно превращает его из «энциклопедии русской жизни», каким он является по определению Белинского, хотя и в «неподражаемое и точное», но всего лишь «живописание нравов провинции, так далеких от утонченности нравов больших городов, в глазах обитателей которых первые, часто несправедливо, выглядят столь смешными». Видимо, отсюда и проистекало его заблуждение, будто «Евгений Онегин», «как и романы Булгарина (!), вещь сугубо местная и никогда не могла бы представить всеобщего интереса для публики не знакомой с Россией», — мнение, опровергнутое временем и в Италии.
Не будем, однако, слишком строги к Боччелле. Уже в восьмидесятые годы нашего столетия один итальянский еженедельник, включив «Евгения Онегина» в список рекомендуемой им «идеальной библиотеки», так резюмировал его сюжет: «Смертельная меланхолия преждевременно состарившегося от цинизма молодого человека». Следует иметь в виду и то, что знание Боччеллой русского языка было недостаточным для того, чтобы он мог самостоятельно судить о произведениях наших авторов. К тому же, видимо, его самого как поэта-романтика больше прельщал «экзотический фон» ранних поэм Пушкина, нежели показавшийся ему бытописательным «Евгений Онегин».
Работая над переводами русской поэзии, Боччелла пользовался тем, что теперь называют подстрочниками. В 1904 году академик К. Я. Грот опубликовал письмо Боччеллы И. И. Козлову, которому он посылал с княгиней Салтыковой, урожденной Долгорукой, несколько экземпляров итальянского издания «Чернеца». В этом письме Боччелла признавался: «Я едва знаю несколько слов Вашего великолепного языка; поэтому я прибег к прекрасному буквальному переводу, специально для меня сделанному одною из Ваших любезных соотечественниц, помогая себе, сколько возможно, самим текстом и стараясь вникнуть во внутренний смысл Ваших мыслей».
Что если бы Элизабет Макартур, жена печально известного Джона Макартура, «отца» шерстяного овцеводства, написала откровенные и тайные мемуары? А что, если бы романистка Кейт Гренвилл чудесным образом нашла и опубликовала их? С этого начинается роман, балансирующий на грани реальности и выдумки. Брак с безжалостным тираном, стремление к недоступной для женщины власти в обществе. Элизабет Макартур управляет своей жизнью с рвением и страстью, с помощью хитрости и остроумия. Это роман, действие которого происходит в прошлом, но он в равной степени и о настоящем, о том, где секреты и ложь могут формировать реальность.
Впервые издаётся на русском языке одна из самых важных работ в творческом наследии знаменитого португальского поэта и писателя Мариу де Са-Карнейру (1890–1916) – его единственный роман «Признание Лусиу» (1914). Изысканная дружба двух декадентствующих литераторов, сохраняя всю свою сложную ментальность, удивительным образом эволюционирует в загадочный любовный треугольник. Усложнённая внутренняя композиция произведения, причудливый язык и стиль письма, преступление на почве страсти, «саморасследование» и необычное признание создают оригинальное повествование «топовой» литературы эпохи Модернизма.
Роман современного писателя из ГДР посвящен нелегкому ратному труду пограничников Национальной народной армии, в рядах которой молодые воины не только овладевают комплексом военных знаний, но и крепнут духовно, становясь настоящими патриотами первого в мире социалистического немецкого государства. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Повесть о мужестве советских разведчиков, работавших в годы войны в тылу врага. Книга в основе своей документальна. В центре повести судьба Виктора Лесина, рабочего, ушедшего от станка на фронт и попавшего в разведшколу. «Огнем опаленные» — это рассказ о подвиге, о преданности Родине, о нравственном облике советского человека.
«Алиса в Стране чудес» – признанный и бесспорный шедевр мировой литературы. Вечная классика для детей и взрослых, принадлежащая перу английского писателя, поэта и математика Льюиса Кэрролла. В книгу вошли два его произведения: «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ «Горбун» из сборника «Записки о Шерлоке Холмсе».Полковника Барклея нашли мертвым после сильной размолвки с женой, лежащим на полу с размозженным затылком. Его жена без чувств лежала на софе в той же комнате. Но как объяснить тот ужас, который смерть запечатлела на лице полковника? И что за животное оставило странные следы на полу и портьерах комнаты?..