Под крылом - [87]

Яблоко, да еще целое… Всем братьям по кусочку хватит!

* * *

Заф рывком сел, растопырив крылья и сжав в ладонях края одеяла. Сердце колотилось как бешенное, отдаваясь болью в висках. Секунд десять лае таращился в темноту комнаты, заново вспоминая, где находится и что тут делает. С трудом разжал судорожно сжатые пальцы, выпуская измятое одеяло.

На самом деле Зафу было достаточно трудно признавать как наличие в своей жизни кошмаров, так и отрицать их существование. Да, в детстве нехорошие сны приходили чаще, но ребенком он боялся намного большего количества вещей.

Лае повернулся, намереваясь подбить подушку и снова улечься, но неловко задел крылом светильник на прикроватной тумбе. Попытка поймать его увенчалась успехом, но Заф локтем мазнул по осветительному сенсору у кровати. Комнату затопил включенный на полную мощность беловатый свет. Хирург от неожиданности дернулся вперед, держа на вытянутых руках светильник и пытаясь крылом закрыть лицо от света. Это и нарушило хрупкую точку равновесия.

Крылья перевесили, и Заф все-таки свалился с кровати на пол. Хрустнул пластиковый абажур светильника.

Дверь в спальню беззвучно открылась, и на пороге появился взъерошенный лохматый Итаним.

— Вражеские объекты отсутствуют, — озадаченно сообщил гибрид, просканировав взглядом комнату.

— Я сам себе главный враг, — проворчал Заф, выпутываясь из одеяла и пытаясь сесть. — Рис, все в порядке, не переживай.

— Я не переживал. В случае проникновения в квартиру посторонних я собирался перейти в режим защиты владельца, — Отчитался Итаним, а потом склонил голову к плечу, рассматривая что-то за спиной хирурга.

Заф пошевелил крыльями, с тоской понимая, что ночной футболке пришел полный беспросветный конец. Хорошо еще, что проснуться удалось быстро и ткань оказалась легкой на разрыв — в противном случае лае придушил бы себя сам во сне, когда появились крылья.

— Рис, иди спать. Ночь на улице. Я завтра все объясню.

Посверлив его крылья еще несколько секунд, гибрид все же закрыл дверь, беззвучно отправившись к себе на диван.

Хирург аккуратно сложил изодранную футболку, вернул на место одеяло, положил у кровати остатки светильника, отрегулировал верхний свет, сделав его более приглушенным, и только после этого подошел к окну.

Работа под прикрытием подразумевала длительное нахождение в другом мире, но редко кто покидал Отдел более чем на полгода. Если становилось совсем тяжело, можно было вернуться домой на один-два дня — отдохнуть, восстановить силы, побыть с родными. А иногда и перелинять.

Однажды Малкольм уперся, отказавшись на время линьки возвращаться домой. Заявил, что он слишком крут для какого-то там непонятного дискомфорта и прекрасно справится сам. Спорил с ним только Джар — и то на правах старшего крыла.

Вернувшись через три недели, Малкольм только огрызался на все попытки выяснить впечатления от линьки в другом мире. Вот только во время обязательного медицинского осмотра Заф видел, как лае морщится и хмурится, осторожно шевеля крыльями. Но все равно оперативник по скорости полета его тогда уделал.

Это воспоминание было таким сильным, что Заф очнулся, лишь когда тугой холодный ветер хлестнул его по лицу, ворвавшись в открытое окно.

Первым желанием хирурга было захлопнуть его, а вторым, более сильным — оказаться в воздухе. Ощутить под крыльями воздух, упасть в холодные потоки, пронестись над землей… Чтобы как Карм или Дар — впустить ветер в себя, самому стать его подобием. И лететь, лететь дальше, туда, где заканчиваются многоэтажки, где исчезает Мега, где возвышаются защитные барьеры и знакомы до последнего камня стены Отдела…

Заф с силой захлопнул окно и помотал головой, избавляясь от наваждения.

Наверное, если синхронизация времени та же самая, дома сейчас тоже весна. Не такая, как на Меге — без бегущих ручьев, без ярких пластиковых цветов в витринах магазинов — но ничуть не хуже.

Весной приходили хромы, а лилимы плели огромные венки из полевых, специально для них привезенных цветов. А лае заплетали ленты в волосы своим детям. И даже Илья позволял себе посидеть у фонтана перед Отделом. Правда, он старался делать это так, чтобы никто не видел. Но с мелкими лилимами ничего нельзя было провернуть незаметно.

Заф невольно улыбнулся, коснувшись собственной головы. Хорошо, что отец не видел его новой стрижки — он бы обязательно расстроился. В нее ленты еще долго нельзя будет вплетать. Разве что привязать к куцему хвостику у затылка.

Постояв еще немного у закрытого окна, лае достал из шкафа целую футболку. Нахмурился, активируя датчик. Ощущения были при этом такие, словно в основание крыльев вкалывали сильнейшее обезболивающее и одновременно прикладывали что-то очень холодное.

Дарелин был категорически против датчиков, вживленных чипов и прочей аппаратуры, которую нужно было запихивать под кожу. В некоторых случаях Заф был с ним полностью согласен, — но не сейчас. В мире с высоким уровнем технологий быстро засекут маскировочный плащ, или голограмму, привязанную к браслету, а сканеры при почти любом супермаркете разрушат поддельный облик.

Когда неприятные ощущения исчезли, хирург натянул футболку и вернулся в кровать.