Под крылом - [86]
А задавать вопросы Илье, который Вольфа из плена вытащил, побаивались все. Хватило пары фраз дежурившего тогда отца Джара, что начальник Отдела пронес лае через Переход на руках — ноги Вольфа были сломаны около пятнадцати раз.
— Дара ловили на живца, — неожиданно для себя признался Заф, и мгновенно устыдился. Он читал дело своего отца, как и Карм. — Семь раз.
Конечно, это не было секретом. Все старшее поколение лае знали об этом — они и помогали вытаскивать Дарелина из плена. Раз за разом.
— Дару несколько столетий? — Уточнил Рис, в последний раз щелкнув гранью и протянув хирургу правильно сложенную игрушку.
— Намного больше. Мой отец еще очень молодой. — Невпопад произнес хирург, снова принимаясь перемещать грани.
Гибрид озадаченно уставился на гиганминкс в его руках.
— А сколько лет вам?
— Намного меньше. Я линял только раз тридцать, — Заф неосознанно потерся спиной о спинку дивана. — Или тридцать один? Что-то около того. Когда я родился, Дару было семьсот тридцать два.
Спустя несколько минут он протянул снова запутанный гиганминкс гибриду, но Итаним его не взял, продолжая таращиться в стену.
— Что такое?
В дверь настойчиво позвонили.
Заф аккуратно положил гиганминкс на диван, закрыл паролем планшет и пошел открывать.
Кто мог пожаловать в столь поздний час в гости — он не мог представить, но неосознанно подобрался.
Соня? Но она обычно присылала сообщение перед приездом. Может, что-то произошло?
Но накрутить себя сверх меры лае не успел.
— А вот и наша звезда телевидения! — Радостно воскликнул Егорович, накатываясь на хирурга. Две куклы за его спиной, облаченные в комбезы с оранжевыми полосками, остались неподвижными, сохраняя на лицах вежливые улыбки. — А я всегда был уверен, что ты далеко пойдешь!
Рис, стоящий за левым плечом хозяина, озадаченно моргнул.
— Толку от этого дурака не будет! Больной он, и пух темный! Нам за него и половины стоимости не заплатят!
— Ивар, помолчи! Лае своих щенков не бросают, и за этого уродца заплатят, как миленькие!
— Но Файса, это же не лае! Это подкидыш!
— Подкидыш-близнец? Не смеши мой хвост, Ивар!
— Может, на лицо и похож, но крылья-то разные… Не заплатят за него лае, вот увидите…
— Что я увидела, так это то, что ты разговаривал с теми типами у главных ворот! Решил, что я совсем старой стала, и снова поверю в сказочку про крылатого щенка, который сам в лес удрал и пропал?! Сколько они предлагали? Сорок тысяч?
— Семьдесят. Лае удавятся платить такие деньги за больного…
Чашка с грохотом опустилась на стол.
— Значит, лае заплатят сто. ЭТИ за кем попало не приходят. А пернатым дуракам я намекну, и они кроме денег обеспечат нас еще и полной защитой.
Заф засунул голову под одеяло, но голоса продолжали пробиваться сквозь тонкую шерстяную ткань.
Днем воспитатель Ивар увел его от остальных братьев и показал незнакомым людям в плащах и шляпах.
— Неликвид. Бесполезный, да еще и голос прорезался слишком рано! — Беспечно сообщил воспитатель, придерживая Зафа за основание крыла.
— Онемел? — Деловито уточнил один из незнакомцев.
— Нет! Сипит себе что-то под нос! — Махнул рукой Ивар.
Заф насупился, сглатывая горькую слюну. Постоянно хотелось пить, но от воды из колодца, которую приносил ему Карм, горло начинало болеть еще сильнее.
Неликвид.
Бесполезный.
Способность петь прорезается у лае к совершеннолетию. Заф был почти вдвое младше.
А еще это дурацкое правое крыло болело, и пух безостановочно сыпался!
«Ощипанный гусенок, только в суп и сгодится».
— Сколько?
— Двадцать семь! — Помявшись, выпалил Ивар, и залопотал испуганно. — Но вы ведь понимаете, что директриса хочет его продать пернатым, поэтому следит, чтобы щенок даже за забор не выходил! Маячок ему поставила.
Маячок — тяжелый кожаный браслет с тремя зелеными камушками, был намертво заклепан на лодыжке. Руки у Зафа были слишком тонкими, и браслет постоянно спадал.
— Вы же понимаете…
— Семьдесят. — Равнодушно произнес второй из незнакомцев. — Мы заберем его завтра вечером. У твоей начальницы есть… Будет встреча. Выведешь щенка к калитке позади кухни. Маячок — не проблема. Деньги получишь…
— В кристаллах! — Решительно произнес воспитатель. — Монеты займут слишком много места, а Файса после предыдущего «сбежавшего» щенка никому не доверяет.
— Хорошо. — Кивнул третий, молчащий до этого человек.
Когда они ушли, Ивар с силой вцепился Зафу в крыло.
— Не смей никому об этом проболтаться, маленький поганец! — Зашипел воспитатель, став похожим на змею. — Тебе у этих людей будет хорошо, они о тебе позаботятся! Нечего тебе делать рядом с чистокровными лае!
Заф шмыгнул носом. Ивар был не первым, кто это произносил. Неликвид. Некрасивый. Не похожий. Больной. Гусенок. Для супа сгодится.
Раньше это говорили другие дети.
Карм, едва слышав это, бросался в драку на обидчика.
Заф плакать не будет. И об этом никому не расскажет. Особенно старшему брату. Воспитатель намного больше и сильнее Карма.
— Там тебе будет хорошо, — с нажимом повторил Ивар, и впихнул Зафу в руки зеленое твердое яблоко.
Плод был большим, с толстой глянцевой кожурой и аккуратным, прилипшим к боку листиком. Заф провел взглядом воспитателя, а потом снова посмотрел на неожиданный подарок в руке.
Если призыв в волшебный мир внезапно оборвался на середине, уж точно не следует унывать. Нужно взять себя в руки и вынести из этого как можно больше пользы. Например, постараться сотворить самую настоящую магию. *** Когда молодая девушка поняла, что вскоре ее счастливая жизнь будет оборвана внезапным призывом в иной мир, она приложила все усилия, чтобы этого избежать. Но вместо заветного ключа от оков под названием Якорь она получила нечто большее.
Будьте терпеливы к своей жизни. Ищите смысл в ежедневной рутине. Не пытайтесь перечить своему предпочтению стабильности. И именно тогда вы погрузитесь в этот кратковременный мир. Место, где мертво то будущее, к которому мы стремились, но есть то, что стало закономерным исходом. У всех есть выбор: приблизить необратимый конец или ждать его прихода.
В архиве видного советского лисателя-фантаста Ильи Иосифовича Варшавского сохранилось несколько рассказов, неизвестных читателю. Один из них вы только что прочитали. В следующем году журнал опубликует рассказ И. Варшавского «Старший брат».
