Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - [2]

И все же наивысшую оценку труд подвижницы получил на Востоке, где она удостоилась титула «дама-лама» и духовного имени Светоч Мудрости. А. Давид-Неэль оказалась единственной из европейцев, кого пригласили на погребение знаменитого индийского философа Вивекананды, ученика не менее знаменитого Рамакришны, чью жизнь описал французский писатель Ромен Роллан. Когда современные тибетские ученые знакомятся с. трудами француженки, их поражает уровень ее компетентности в области восточной религии и философии, а также доскональное знание священных буддистских книг.

Отзываясь о творчестве А. Давид-Неэль, Его Святейшество далай-лама XIV отмечал, что в ее книгах, переведенных на английский язык, можно узнать подлинный Тибет, непохожий на тот, который встречается в сочинениях других европейских авторов.

Тем не менее вы не найдете имени одной из величайших исследовательниц Тибета в зарубежных или отечественных биографических словарях и справочниках. Правда, она, наряду с вышеупомянутыми «неведомыми героинями», фигурирует в юношеской энциклопедии «Путешественницы и авантюристки», изданной в 1997 году во Франции. Даже французская почта, решившая в 2000 году отдать дань памяти А. Давид-Неэль, выпустила марку с ее изображением в серии «Великие французские авантюристы»!..

Впрочем, сама путешественница отнюдь не считала авантюризм чем-то зазорным и даже говорила: «Приключение — главный и единственный смысл моей жизни». Очевидно, приключение для А. Давид-Неэль — это синоним духовного поиска, неотделимого от постижения истины. Пожалуй, ключевое слово к жизненному пути нашей героини — «странствие-поиск». Странствие по близким и дальним землям, по религиям и верованиям различных народов, по запутанному лабиринту восточных учений, который она сумела не только освоить сама, но и стать проводником по нему для своих современников и потомков. Это путешествие предполагает и порыв к свободе, стремление вырваться из тесных рамок обыденного существования, ограниченного множеством условностей (не стоит забывать, что становление Александры происходило в XIX веке, когда жизненный выбор девушки из буржуазной семьи сводился к незатейливой альтернативе: брак или монастырь), и неустанную внутреннюю работу, осознанную духовную эволюцию с целью обретения своей подлинной сущности. Жажда абсолюта, высшего знания, недоступного человеческому сознанию на нынешней ступени его развития, заставляла этого истинного воина духа, обладавшего, по словам биографа путешественницы Жана Шалона, даром бороться с Вечностью, не говоря о ежедневных сражениях с повседневностью, отказываться от жизненных удобств и даже в преклонном возрасте отправляться навстречу Непознанному. «Отнюдь не позорно умереть, преследуя любую, даже ничтожную цель, — утверждала она, — позорно дать себя победить и смириться со своим поражением» [Давид-Неэль. А. «В краю благородных разбойников»).

Несмотря на присущую А. Давид-Неэль цельность, она вовсе не была лишена обычных человеческих слабостей. Более того, ее жизнь кажется сотканной из противоречий. Так, будучи блестящей студенткой, она отказывается сдавать экзамены и лишается университетского диплома, способного обеспечить ей достойное место среди коллег-востоковедов. Будучи талантливой оперной певицей, успешно выступавшей на сценах различных театров, тяготится избранным поприщем и уходит со сцены. Будучи феминисткой и активной участницей женского движения, соглашается на брак. Будучи замужем, не может жить с мужем под одной крышей и предпочитает общаться с ним заочно, посредством переписки.

Будучи убежденной противницей материнства и условностей семейного быта, она, в конце концов, усыновляет тибетского мальчика, спутника своих долгих странствий. Будучи здравомыслящей и скептичной рационалисткой, называет свои путешествия «мистическими паломничествами» и не отрицает собственного пристрастия к оккультным феноменам. Будучи закоренелой анархисткой и мятежницей, стремится к общественному признанию и охотно принимает все оказываемые ей почести. Невзирая на горячую любовь к Востоку, возвращается в Европу, где и заканчивает свой жизненный путь…

Несмотря на всё вышесказанное, А. Давид-Неэль всегда оставалась верна самой себе, своим нравственным принципам и обретенному еще в юности призванию. В детстве Александра мечтала стать миссионером, а в двадцатилетнем возрасте признавалась в дневнике, что желает вновь воплотить в жизнь античный героизм. Стремление подчинить тело своей воле, сделать его послушным орудием собственного разума заставляло девушку подвергать себя непомерным самоистязаниям, вычитанным в биографиях святых подвижников. «Любые лишения оставляли меня безучастной. Я была начисто лишена кокетства, не испытывала ни малейшего интереса к нарядам и украшениям… а также презирала всяческие удобства» (с. 42 наст. изд.). Благодаря привычке к аскетизму и стойкости духа, заимствованной у стоиков — властителей ее юношеских дум, — она всю жизнь преодолевала невиданные трудности и выдерживала непосильные для обычного человека тяготы. Одержав победу над собой — самую трудную из всех побед, — исследовательница с удовлетворением отмечает на склоне лет: «Мои девичьи мечты осуществились, в сотни и тысячи раз превзойдя мои самые честолюбивые помыслы».