— Спасибо тебе, любовь моя. — мой голос перешёл в дрожащий шепот.
Он посмотрел на меня с такой любовью, что в моей груди вспыхнул пожар.
— Это не моя заслуга. Я хотел попросить садовников твоего отца восстановить твое счастливое местечко здесь, но Ивана настояла на том, чтобы переместить сюда всё из оранжереи. Она даже уладила вопрос с садовниками, на тот случай когда нас не будет рядом.
— Да, дорогая Ивана, — сказала я саркастически.
— Ты такая красивая, — сказал он мягко, отказываясь заглатывать наживку. Однажды он сказал мне, что таким полным ненависти, как Ивана, он не будет никогда, благодаря ей. Непреднамеренно, но всё же она осуществила его самую невероятную мечту.
— О, да? — сказала я, имитируя его акцент.
— Да, — сказал он, как неотразимый мачо.
Он скосил на меня свой взгляд.
— Ну, ты ведь не горишь желанием полить растения или что-то в этом роде?
Я ухмыльнулась.
— Я горю кое-каким желанием. Посмотрим, сможешь ли ты угадать, каким именно.
Он рассмеялся.
— Это слишком, черт подери, легко. — Сказал он, подходя ко мне сзади и начиная расстегивать моё платье.
— Будь с ним поосторожнее. Я сохраню его для моей дочери. — Предостерегла я, мой пульс застучал под кожей.
— Нашей дочери, — прошептал он мне в ухо. — Наша дочь, наш сын, наша семья. — Я чувствовала его рот на своем затылке, как легкое прикосновение бабочки.
Я закрыла глаза, счастливая, такая невероятно счастливая. Это мой реванш, Ивана. Видеть меня особенно счастливой. Я немного склонила голову. Его глаза были сосредоточены на застежке, его ресницы тенями лежали на его щеках, и моё дыхание замерло от красоты этого мужчины. Я мысленно сфотографировала его. Хочу запомнить его таким, как в этот момент, навсегда.
— Теперь, я думаю, тебе не стоит волноваться о платье. Я слышал, у них тут, в Белгравии, отличные химчистки. — послышался его смех, приглушенный прикосновением к моей плоти. Этот звук смешался с шорохом моего платья, упавшего на серую сланцевую плитку. Если они не спасут его, она сможет хорошенько повеселиться, покупая свое собственное.
