Под дном морским - [35]

Вторая дверь вела в несколько большую комнату. Тут у стены стояли три каменных ящика, один был открыт, а два другие закрыты тяжелыми каменными плитами, в которых было проделано множество мелких отверстий. Ящики были разной величины. Если они предназначались для людей, то сидеть в них можно было, только сильно прижав ноги к животу.

Усилиями четверых удалось сдвинуть одну из плит — там сидел… человек… голова с сухой, запавшей кожей упала на колени, а руки свисали по бокам. На нем было богатое одеяние, нетронутое временем. На шее золотая цепь. В этой каменной коробке время сохранило летопись жестокостей далеких времен.

Во втором ящике нашли женщину. Вокруг лба был золотой обруч, осыпанный бриллиантами.

Так как этот ящик был поместительнее, женщина сидела, вытянув ноги, а руки покоились на поясе. На пальцах были богатые перстни, а на руках браслеты. Ящики осторожно закрыли крышками.

В третьей комнате было ложе, высеченное в камне, а в изголовье лежала каменная подставка. Окон нигде не было.

Когда вернулись в первую комнату и тщательно ее осмотрели, увидели на полу отверстие, закрытое каменной плитой.

Плита лежала плотно, так что грани ее едва обозначались, но приподнялась легко и открыла лестницу, ведшую вниз.

Гуськом спустились в подвальное помещение. Глазам представилось исключительное зрелище. Посередине стояла высокая постель, вся крытая золотом, с художественными инкрустациями из жемчуга и алмазов. Над головой в оправе тончайшей работы был алмаз величиной с грецкий орех. На подушке тончайшего кружева покоилась женская головка. В ниспадавшие волосы вплетались золотые змейки с изумрудными глазами. Руки были в свободном, непринужденном положении.

Платье редкого шелка с вышивкой высокой художественной работы. Талию опоясывал легкий пояс, соединявшийся пряжкой, в которую был вделан крупнейший алмаз. Туфельки были осыпаны мелким жемчугом.

Лицо сохранилось таким, точно женщина умерла всего лишь накануне. Кожа на вид упруга.

В комнате совершенно не чувствовалось запаха тления. Около кровати стояли две тумбы с каждой стороны, а на тумбах по ларю. Лари, судя по рисунку, работы венецианских мастеров, были богато заполнены драгоценностями.

Вокруг центрального катафалка радиусами стояли двенадцать кроватей, менее пышно убранных, но все же достаточно богато для того, чтобы эту комнату счесть за хранилище сокровищ.

Когда осмотрели первый ряд кроватей, поразились красотой и свежестью лиц — точно со всего мира подобраны были лучшие экземпляры женской красоты и тут сохранены с неподражаемым искусством.

Когда инженер приподнял руку у одной смуглой красавицы, она оказалась мягкой, точно мышцы были гуттаперчевыми.

Каких наций и рас тут не было! И бронзовые тропики, и северные блондинки, и страстные яванки, и смуглые индианки — все были молоды и красивы — все были в том возрасте, когда добровольно не умирают.

Кто прекратил жизнь? Кто так тщательно сохранил эти эмблемы красоты и молодости? Кто и к чему так расточительно богато наградил умерших, нет, вернее, убитых?

Позы были далеко не молитвенные. Каждая лежала по-своему. Одна со строгим лицом, упрямым взглядом и сжатыми пальцами; другая, далеко раскинув руки и полуоткрыв рот; третья, закинув назад голову и вся поддавшись корпусом вперед.

Нет, положительно можно было сказать, что тут работал не только бальзаматор, высокий и тонкий знаток своего дела, но в деле участвовал и художник, и скульптор, глубокие знатоки женской души. За первым кругом шел промежуток и начинался второй круг — и тут стояли двенадцать кроватей. На шести лежали японки, на шести китаянки.

Когда геолог случайно поднял глаза на потолок, его поразила красота работы. Там были фигуры, скульптурно оформлявшие и разрабатывавшие различные эротические моменты — это было евангелие страсти. И всюду цветы и цветы; виноград гроздьями свешивался с потолка. И цветы, и фрукты были так же искусно сохранены, как лица и тела красавиц.

Над каждой кроватью был эротический сюжет из жизни племени, народа, нации, которой принадлежала красавица.

Мистер Нильсен писал в блокноте без конца. Он надеялся найти имена и фамилии — с этой целью осмотрел тщательно все кровати, громко и непосредственно восхищаясь тонкостью работы. Он залез даже под кровать — но нет! Имен история не сохранила.

В третьем ряду было шесть пустых кроватей. То же золото, но еще без рисунка — они ждали своих повелительниц.

За последним рядом шла стена, сводом переходившая в потолок. На стене были барельефы, посвященные все тем же темам.

Николай не мог отказать себе в удовольствии погладить один барельеф. К удивлению, барельеф конфузливо отступила открыл дорогу в небольшую комнату.

Первым юркнул мистер Нильсен.

— Клянусь, — воскликнул он, — ничего подобного я не встречал!!!

Действительно, это были единственные и неповторимые произведения искусства.

На кровати набальзамированными лежали мужчина и женщина. Их позы без слов и объяснений говорили о том, что происходило. В спине мужчины торчал кинжал, на рукоятке которого были выгравированы какие-то непонятные знаки.

Тут не было никаких украшений: в углу стояла простая дубовая бочка, доверху наполненная золотом в слитках и монетах.