Под чужими звездами - [59]
— Такой домик мне знаком. Нечего и смотреть — обыкновенный стандарт. Давай сюда документы на него, сейчас увидим, что почем.
Надев огромные очки, он стал внимательно рассматривать бумаги. Видимо, остался доволен.
— Давай расписку на тысячу пятьсот долларов. Утром зайдем с ней к нотариусу, заверим — и дело в шляпе. Ну, что медлишь?
— Надо все же посоветоваться с женой, — нерешительно ответил я, вставая, чтобы позвать Аленушку.
— Ты разве не хозяин? — Он подал заранее приготовленный им бланк. Дрожащей рукой я подписал расписку. Путь был отрезан.
Рой Казинс отсчитал десять сотенных. Потом помедлил как бы в нерешительности и дал еще сто долларов.
— Ладно уж, даю тысячу сто — за тобой полторы. Плати аккуратно смотри. Это из уважения к памяти твоего тестя.
Аленушка вошла с тарелкой ветчины. Поставила на стол бутылку вина. Но Казинс отказался от него. Попрощавшись с нами, он уехал на своем «паккарде».
Елена ахнула, увидев столько денег.
— Откуда у тебя доллары? Этот медведь дал?
— Да, милая. За домик будет уплачено, но…
— Значит, домик наш?
— Наш, наш. А что, если мы сейчас поедем в ресторан? Ведь мы давно там не были.
Она просияла.
— Ой, как хорошо! Поедем, родной. Какое мне платье надеть? Это с цветами или лучше зеленое, которое ты любишь?
Она стала одеваться. Потом вынула из ящика галстук и торжественно подала мне.
— Это я сэкономила на продуктах, специально чтобы тебе подарить.
Аленушка так и светилась радостью. Беременность ее не была заметна, и зеленое платье было в самую пору.
Она чуть подкрасила губы и взяла свою сумочку.
— Все-таки ты чем-то встревожен? По лицу вижу.
— Нет, все хорошо. Просто устал, — солгал я, стараясь не думать о предстоящей разлуке: «Мариголла» через неделю снималась с якоря.
В ресторане я рассказал о сделке с Казинсом и о пароходе, умолчав, что скоро в рейс. Аленушка согласилась со мной. Мысль, что отныне домик ее, что она стала хозяйкой этого домика, поглотила ее всю. Она была весела и беспечна, танцевала со мной и с другими парнями, восхищаясь танцовщицей на сцене и негритянским джазом. Лишь к утру мы вернулись из ночного кабаре.
Днем мы закончили с Роем Казинсом. За тысячу сто долларов я должен уплатить полторы тысячи, по сто долларов в течение пятнадцати месяцев. В приподнятом настроении мы с Аленушкой пришли в контору компании и уплатили весь долг, вызвав легкое потрясение у клерка. Он заранее торжествовал победу, а остался с носом. Конечно, он нас проводил до порога конторы.
По дороге обратно и дома Аленушка несколько раз заглядывала в бумаги, гласившие, что домик теперь наш.
— Ничего, милый! Казинсу уплатим. Уверена в этом. Но почему ты написал его на мое имя?
— Так нужно, так спокойнее.
Прошло два дня. Я заканчивал последнюю вахту в кочегарке.
Разговор с Петром Ивановичем откладывал до последней минуты. Не зная, как он отнесется к моему решению, я только перед уходом сообщил ему новость.
— Да ты с ума сошел? На эту ржавую коробку? Вон она стоит у причала, полюбуйся. Жизнь тебе надоела? От молодой жены бежишь? На кого оставляешь Елену? Вот уж не ожидал, милостивый сударь. Ты ведь погибнешь в океане.
Я молча выслушал его упреки, ожидая, когда старый капитан выдохнется. Наконец он стал спокойнее.
— Ну, хорошо! Садись. Давай свои доводы. Неужели не нашлось другого судна? Ох уж этот Рой! Морду ему надо набить. На полторы тысячи, говоришь, написал расписку?
Он уселся на свою вертушку, приготовясь выслушать меня. Я рассказал о событиях последних дней. Петр Иванович постепенно успокоился.
— Раз уже дело сделано, пусть будет так, милостивый сударь. О Елене не волнуйся. Ведь я же друг ее отца, и она мне как дочь. Присмотрим за ней. А полсотни долларов всегда найдется, чтобы заплатить в срок этому прохвосту. Экая мерзость. Почти по пятьдесят процентов брать! Но куда идет «Мариголла»? В Россию, говоришь? Будем надеяться, что благополучно доползет. Ты останешься в России? Думаю, что все у тебя будет хорошо. Узнают, проверят, что ты за человек, а потом… Елену мы отправим, как только ты дашь нам весточку.
— Я очень благодарен вам, Петр Иванович, за все…
— Оставь, милостивый сударь, эти разговоры. Плыви в Россию. Раз такое дело, да хранит тебя господь!
Он встал и подал мне запечатанный конверт.
— Это тебе, держи… Ах, боже мой! — Голос его прервался. — Не увижу никогда мою родину. Эх, да что говорить! Будешь в России — низкий поклон ей от меня и от всех нас — русских…
Капитан вдруг порывисто обнял меня, поцеловал в лоб и отвернулся. Я сзади обнял его за плечи.
— Петр Иванович! Ну, Петр Иванович! Вы еще увидите Родину. Придет время, поедете и будете на русской земле.
Он вытер мокрые глаза платком.
— Ты сейчас уходишь?
— Да…
— Вечером забегу к вам попрощаться, если не угонят на перетаску. Ну, иди, иди…
Он широко перекрестил меня.
Я ушел с «Олимпа» со стесненным сердцем.
Елена встретила меня у калитки сияющая, с забавно-таинственным видом.
— Угадай, какая у меня новость? Ни за что не догадаешься! Мадам Румфорд вновь открыла свое ателье мод, еще более шикарное. И пригласила меня старшей манекенщицей. Я ей призналась, что замужем, и она даже рада. Вот. Теперь, с понедельника, я буду работать.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.