Под чужими звездами - [4]

— Не беспокойся. Все расходы беру на себя. Факт.

Мы вошли в холл. Я остановился, с любопытством оглядывая обширный круглый зал с колоннами и лестницей из белого мрамора. Глубокие кресла, диваны, круглые зеркальные полированные столы удобно располагались в этом зале. Вдоль стен и у подножия колонн зеленели цветы в кадушках и вазах. Хорошенькие девушки в жемчужного цвета платьях легко скользили по блестящему паркету и по лестнице, разнося на подносах письма, газеты и целые толпы рюмок, тарелок с чем-то вкусно пахнущим. Негромко играла невидимая радиола, не мешая разговаривать каким-то важным господам и нарядным женщинам, полувозлежавшим в креслах. Ровный полусвет смягчал и сглаживал все окружающее.

Василий подошел к бюро, за которым сидела полная, накрашенная дама в фиолетовом платье без рукавов. Ее жирные белые руки казались небольшими окороками. Он что-то тихо сказал ей, и она подала Василию ключ.

— Пошли в номер, — кивнул он мне.

Стесняясь своего вида, неловко ступая, я покорно поднялся за ним по лестнице на второй этаж. Василий безошибочно свернул вправо и распахнул дверь.

— Прошу, панове, в хоромы! — шутливо произнес он по-русски, пропуская меня вперед.

— Вот это да! — Я восхищенно смотрел на богатое убранство комнаты — на громадный стол с двумя телефонами, на стол поменьше у окна с радиоприемником, на диван и кресло, на широченную кровать и белые кафельные панели и блестящие никелированные краны ванной, видневшиеся в полуоткрытую дверь.

Василий потрогал телефон и сказал:

— По такому чудовищу можно позвонить в любой город. Факт.

— Мне некому пока звонить. Но, Василек, этот номер стоит колоссальных денег. К чему такая роскошь? Я не богат…

— Не волнуйся. Это же не твой Денвилл, а Ричмонд! Все в порядке. Факт. Заплачено за неделю вперед. Можешь располагаться. Сейчас перекусим с дороги, и в магазин. Хочу привести тебя в порядочный вид. Факт. Сбросишь свои приютские тряпки…

Василий развернул взятый из машины сверток.

— Коньяк высшей марки. Выпьем!

— Но ты ведь поведешь машину!

— Ну ничего! Выпьем немножко. Это не приютское пойло мадам Шерри.

Вымыв в ванной руки, мы уселись за стол. За окном Джеймс казался еще шире и оживленнее. Катера и маленькие суденышки без устали шныряли по реке.

Наполнив рюмки, мы чокнулись. Огненная жидкость обожгла горло, я закашлялся, но все же мужественно осушил рюмку до дна. Василий пил легко и не пьянел. Когда мы выпили по нескольку рюмок, поднялся:

— А теперь пора по магазинам! — Он открыл бумажник, показал мне толстенькую пачку долларов.

Мы вышли с ним на залитую солнцем улицу и скоро добрались до универмага. Продавцы во фраках и брюках с желтыми лампасами встретили нас с Василием точно родных после долгой разлуки. Василий покровительственно дотронулся до плеча старшего приказчика и, растягивая слова, произнес:

— Для этого молодого человека подберите самый дорогой костюм. Ясно?

— Пожалуйста, мистер. Вот эта синяя пара, думаю, подойдет.

Приказчик подал костюм, но Василию он не понравился. Придирчиво рассматривая то один, то другой костюм, он, наконец, остановился на сером в полоску. Я ахнул:

— Ты с ума сошел!

— Все в норме! А теперь шагаем в отдел рубашек. И макинтош тебе необходим. Ну, Павел, твой успех у девочек обеспечен. Факт. Настоящий джентльмен. Теперь не стыдно показаться и шефу.

— Какому шефу? — спросил я, с волненьем разглядывая свое отражение в зеркале, узнавая и не узнавая себя в этом дорогом костюме.

— Увидишь. Скоро мы должны быть в «Солее». Ресторан «Солей» находился на набережной Джеймса.

За вход с нас содрали сорок центов. Василий прошел в дальний уголок к столику, скрытому от посторонних лиц пышным олеандром. За столиком сидел пожилой человек в черном костюме и ослепительно белой накрахмаленной рубашке с «бабочкой» вместо галстука. Василий, чуть наклонив голову и вытянув руки по швам, вполголоса сказал:

— Разрешите представить моего друга Павла Белянкина.

Пожилой господин протянул мне руку, коротко бросив:

— Гринвуд. Присаживайтесь!

Я сел, чувствуя его взгляд из-под седых бровей. Мне показалось, что когда-то я видел это сухощавое лицо, с тонким носом и водянистыми глазами без блеска. Серая короткая прядь волос спадала ему на лоб, и он постоянно откидывал ее ровным взмахом головы. Я смотрел на него и старался вспомнить, где я видел этого человека.

— Надеюсь, вы здоровы.

— Так точно, сэр!

— Помните миссис Смедли?

— Помню! — И я вспомнил, я узнал! Это же господин, который отвез меня из Нью-Йорка в приют. Он самый. Я передохнул и сказал: — Конечно, миссис Смедли помню. И вас тоже…

Гринвуд одобрительно улыбнулся. В это время кельнер поставил на стол несколько тарелок с остро пахнувшим жареным мясом и луком и две квадратные бутылки.

Василий разлил вино по пузатым бокалам.

— А ведь десять лет прошло с тех пор. Давайте выпьем за удачное начало вашей самостоятельной жизни. — Гринвуд поднял бокал, чокнулся со мной и Василием, но отпил лишь глоток.

Скоро старый господин поднялся. Руку не подал, а кивнул мне и Василию и, опираясь на трость, неторопливо вышел. Василий подвинулся ко мне.

— Знаешь, кто это был? Сам шеф. Полковник. И вижу, ты на него произвел хорошее впечатление.