Под часами - [47]

Следуя установленной морали, она считала слово "секс" ругательным, а отношения с мужчинами до женитьбы вообще противозаконными… когда группа ребят вернулась из Чехословакии, где была по студенческому обмену, и они рассказывали, как там живут сверстники, больше всего ее поразило, что у них такая традиция: прожить несколько лет вместе парню и девушке, прежде чем жениться, и если они решат, что подходят друг другу, тогда уж сыграть свадьбу…

Сама она была твердо уверена, что с ней такого никогда не случится. На Октябрьский праздник две школьные подруги пригласили ее за город на дачу на три дня. Она сначала отказалась, как же может она не пойти на демонстрацию! Но потом ей так захотелось! Вдруг. Непонятно почему. Она отпросилась, сказала, что все организовала и явку обеспечила, и транспоранты распределены — кто нести будет, кто соберет, кто сдаст… а ей, мол, надо к бабушке в деревню обязательно съездить…

На даче было хорошо. Тихо. Старый дом поскрипывал и вздыхал сам по себе. Листья, высушенные ветром и прихваченные морозом, трещали под окном, печатая разные походки… они поздно сидели, говорили с подружками обо всем… мальчики так трогательно ухаживали за ними. Она приехала одна, но, как обычно, с парой оказались все… поздно все разошлись по комнатам, дом был большой, принадлежал старому большевику с начала тридцатых. Большевика потом расстреляли, теперь здесь только летом жили потомки реабилитированного ветерана, которым и вернули этот благоустроенный рай… она осталась в большой комнате, где они сидели за столом… последней убирала со стола, освободив хозяйку Оленьку… Юрик вызвался ей помочь… вынес мусор и скатерть помог сложить, и стол сдвинуть… и спокойной ночи пожелал… она уже натянула пижамку, погасила свет, когда он вернулся — забыл очки. Они их искали вместе. Нечаянно коснулись друг друга. Наконец, нашли… он уже уходил, когда вернулся обратно от двери: "Можно я вас поцелую на ночь"? Целовал он сладко и не робко, будто привычно… сначала в щеку, потом… Наденька только подумала: "Как хорошо"! Юрик оторвался на секунду от ее губ и произнес это вслух… она вспыхнула. Юрик почувствовал это и тихонько, будто выдохнул: "Сейчас еще лучше будет!" и Наденька поймала себя на том, что подумала сама именно то же самое…"Может, еще лучше будет"?…

Три ночи Юрик не выходил из ее комнаты… читал стихи на память… угощал вином… и учил…"Откуда ты все это знаешь?" — Спросила его Наденька, когда они под утро лежали уже совсем сморенные усталостью и смотрели на сереющее окно с сожалением. Им все было мало… но впрок нельзя ни наесться, ни напиться…

"Учительница была хорошая. " — Совершенно не стесняясь, ответил Юрик. "Учительница? Твоя учительница?" — Наденька даже задохнулась. "Нет. Я не так выразился. А ты не ревнуй. Это давно было, во-первых, а, во-вторых, в каждом деле должны быть наставники, как учит нас партия… Он хмыкнул…

"Наставники?!" — Нет, Наденька была возмущена. "Ну, все так живут. Не в кустах же детей находят. Табуретку делать и то учат, а тут человека — это ведь непростая работа, правда? Бесценный человеческий опыт… — Он придвинулся к ней, и она снова, как при первом поцелуе, отметила только: "Я же то же самое подумала"! — и не отодвинулась, а повернулась к нему и ласково улыбнулась…

За эти праздники Наденька сильно повзрослела. Юрик уехал в мореходку, где учился на четвертом курсе. Наденька теперь все праздники справляла с теми же подружками и не обижалась, когда они спрашивали, пригласить ли для нее кого-нибудь для пары…

Ее теперь коробило не то, что вечером в доме отдыха, а несоответствие пуританских речей с тем, что было на самом деле. Она вдруг заметила это, и теперь эта соринка торчала в глазу и не мешала видеть, а обостряла зрение на все остальное…

Дома родители молились на нее, они чувствовали, что она правильно и властно входит в жизнь…

В свои двадцать два она уже знала, где что и как достать, где подзаработать удачно и честно… она была привлекательна, и со стороны казалась простоватой и беззаботной — не дурочка, но так…

На самом деле после встречи с Юрой она почувствовала совсем другой интерес к жизни и другой ее вкус, и теперь сознательно искала, как успешнее добиться желаемого: положения в обществе и всех отсюда вытекающих благ для сытой жизни… ее вела не покорность судьбе девочки-простушки, ее вел расчет и обостряющаяся интуиция…

Когда же она сама поняла, что ради чего-то большого и необходимого ей готова заплатить самой дорогой ценой (ну, разумеется не бросаться на амбразуру), она очень удивилась, что так спокойно и без всякого стыда сжилась с этой неожиданно открытой мыслью… ее образование было окончено. Базовое. А шлифовка, как известно, идет всю жизнь…

По мере своего взросления и более тесного общения со старшими коллегами "товарищами" она понимала, на чем держится эта власть — на том уровне, на каком ей было доступно, — "номенклатура" великое слово, которое, очевидно, вмещало больше, чем все остальные, в русском языке. Это было посильнее, чем бояре или дворянство, помощнее, чем капиталисты, а главное точнее и, как ей казалось, прочнее — вечнее… бояре давно прекратили свое существование, дворян отменил пролетариат, и он же создал номенклатуру — вечного руководящего, самовозрождающегося и самодостаточного лидера, в то время, как капитализм "загнивал", переходил в последнююю свою стадию, а там уж рукой подать и до светлого будущего…