Почтовое отделение - [33]

Ты достаточно крепкий мужик, для того чтобы забирать ее у меня?

Откуда я знаю? Ей виднее. Если хочет, пусть остается с тобой. Почему бы тебе не спросить у нее? Мэри Лу, хочешь остаться со мной? Нет, ответила она, я ухожу с ним. И указала на меня. Я приосанился. Слишком много женщин покидало меня ради других парней, теперь было все наоборот, и это бодрило. Я закурил сигару и огляделся в поисках пепельницы. Обнаружил ее на комоде.

И тут я решил посмотреться в зеркало - хотелось узнать, как я выгляжу с похмелья. Такого я еще не видел. Гектор летел на меня, как стрела к мишени. Пивная бутылка была все еще у меня в руке. Я ударил, не оборачиваясь. Хрустнули зубы, брызнула кровь. Гектор схватился руками за рот, рухнул на колени и завыл. На полу рядом с ним я увидел стилет. Отшвырнув кинжал подальше от этого падонка, я подобрал его и осмотрел. Трехгранное лезвие было дюймов девять. Я нажал кнопку на рукоятке, и лезвие исчезло. Стилет перекочевал в мой карман. 1ектор продолжал скулить. Я подошел и отвесил ему под-жопник. Он растянулся на полу, но ныть не перестал. Я отошел, глотнул пивка из бутылки Гектора и врезал пощечину Мэри Лу. Она заорала.

Мандавошка! Ты все это подстроила? Ты хотела, чтобы эта обезьяна убила меня за четыре или пять сотен баксов в моем бумажнике!

Нет, нет! причитала она, заливаясь слезами. Они оба пускали воду. И я врезал ей снова.

Так вот, значит, чем вы занимаетесь, ублюдки? Убиваете людей за пару сотен?

Нет, нет, я люблю тебя, Хэнк, я люблю тебя! Я схватил Мэри Лу за ворот ее голубого платья и разорвал его до пояса. Она была без лифчика. Этой сучке он был не нужен, она и не думала никуда уходить. Я вышел, забрался в авто и поехал прямо на ипподром. Две или три недели я ходил и инстинктивно оглядывался. Нервы мои были на взводе. Но ничего не случилось. Я никогда больше не видел Мэри Лу на ипподроме. И 1ектора тоже.

7 После этого инцидента деньги стали как-то ускользать от меня, и вскоре мне пришлось покинуть ипподром. Я оказался в своем номере, и мне ничего не оставалось, как поджидать, когда же окончится мой 90-дневный отпуск. Нервы мои были совершенно измотаны пьянками и сложными отношениями с женщинами. Это не новая история, когда женщина обрушивается на мужчину, как снег на непокрытую голову, по крайней мере, для меня. Вы думаете, что, наконец-то, есть время перевести дух, но не успеваете и сплюнуть, как рядом с вами уже снова кто-то дышит. Через несколько дней после моего возвращения на работу в моей жизни появилась Фэй. У нее были волосы с проседью. Одевалась она исключительно в черное. С ее слов так она протестовала против войны. Я ничего не имел против этого. К тому же она была писательница, в некотором роде, и посещала какие-то писательские мастерские. Сверхзадачей ее творчества было Сохранение Мира. Ну, если бы ей это удалось сделать, хотя бы для меня, я был бы только рад. Она жила на алименты своего бывшего мужа они имели троих детей и еще ее мать присылала ей деньги время от времени. В своей жизни Фэй работала два или три раза. За время моего отпуска на душе у Джанко накопилась громадная куча дерьма, и он с энтузиазмом обрушил ее на меня. Каждое утро я уходил с разбухшей и больной головой. Я не мог даже нормально ориентироваться на дороге. На меня сыпались бесчисленные штрафы за нарушение ПДД. Казалось, что стоит мне взглянуть в зеркало заднего вида, как там появлялись красная мигалка патрульной полицейской машины или мотоциклист.

Однажды я вернулся домой поздно вечером. Силы мои были на исходе. Вытащить ключ из кармана и вставить его в замок все, на что я был способен. Заглянув в спальню, я увидел Фэй. Она лежала на кровати, читала "Нью-Иоркер" и поедала шоколад. Спаситель Мира даже не поздоровалась со мной. Я прошел на кухню в надежде что-нибудь съесть. Холодильник был пуст. Оставалось только выпить воды. Я взял стакан и подошел к раковине. Она была забита грязной посудой, подтух-шими отходами и до краев залита водой. На поверхности плавали несколько бумажных тарелок и какие-то банки, крышки и прочая дрянь. У Фэй была мания собирать банки, крышки и прочую дрянь. Я вернулся в спальню как раз в тот момент, когда Фэй откусывала очередную порцию шоколада.

Послушай, Фэй, сказал я, я слышал, ты хочешь спасти мир. Может, стоит начать с кухни?

Кухни это частности, которые не имеют значения, сказала она, проглотив сладость. Трудно ударить седеющую женщину, поэтому я отправился в душевую и пустил воду в ванну. Возможно, горячая ванна охладит мои воспаленные нервы. Но когда ванна наполнилась, я испугался влезать в нее. Мое болезненное тело к тому времени так закостенело, что я боялся утонуть. Я покинул ванную, превозмогая боль и усталость, стащил с себя рубашку, штаны, ботинки и носки. Из последних сил доплелся до спальни, влез на кровать и распластался рядом с Фэй. Теперь мне требовалось отыскать наимение болезненное положение. Это было нелегко. Я был сплошная болячка и вертелся, как флюгер. Наконец, мне удалось закрепиться, лежа на животе. Совсем скоро нужно было возвращаться на работу. Если б только удалось поспать, это могло бы пойти мне на пользу. Но я постоянно слышал шорох переворачиваемых страниц и звуки поедания шоколада. Это была еще одна обычная ночь женщины, которая посещала мастерскую писателей. О, если бы она только выключила свет. "Только одно время ты бываешь на едине с самим собой, Чинаски,