Я высушила волосы и переоделась. Через пятнадцать минут вернулась Елена, а через минуту Настя, обе нагруженные пакетами. Настя сразу заметила мое виноватое лицо и отсутствие торта на столе.
— Она без нас весь торт съела! Тебе не стыдно? — возмутилась девочка.
— Это не я, это сосед. Он украл торт, пока я была в душе, — попыталась я оправдаться.
— Сосед? Вечно голодный столетний псих? — уточнила Елена.
Я грустно кивнула. Подтверждая мои, слова из ближайшего окна донесся вопль: «Люди добрые, бросьте хлебушка! Меня вторую неделю не кормят!». Мы посмотрели друг на друга и начали хохотать.
Чаепитие удалось на славу. Недоверчивая Елена, зная, что на меня в таком важном деле, как устройство чаепития, надеяться нельзя, накупила в магазине всяких вкусностей взамен безвременно ушедшего торта. Милка наслаждалась в углу своим любимым йогуртом. Она материализовалась рядом, как только йогурт очутился в ее миске.
— Рассказывай, — нетерпеливо попросила я Елену.
Со вчерашнего дня жду, аж извелась вся. Елена отхлебнула чай из блюдечка, выдерживая паузу.
— Ну, давай, не томи, — уговаривала Настя, засовывая в рот печенье.
Елена тряхнула золотистыми локонами и закатила глаза:
— Это было нечто! Такого раньше со мной не случалось!
— Да ты не бейся в экстазе, а говори нормально, — поморщилась Настя.
— Откуда ты такие слова знаешь? — мгновенно развернулась к сестре Елена.
— От тебя, конечно, от кого же еще?
— Не повторяй, что попало. Так вот, Миля, твой старый козел-историк просто сексуальный маньяк.
— Я тебя предупреждала, — кивнула я.
— Он чуть ли не с порога потащил меня в спальню.
— Мне это не интересно. Ты что-нибудь дельное от него узнала?
— Разумеется. Он все выложил в первые же пять минут.
— О чем же тогда ты с ним беседовала еще час?
— Об искусстве! — нагло улыбнулась подруга.
— Не вешай нам лапшу на уши, — обиделась Настя.
— Я убедила его, что в кафе на углу меня ждет отец, и что если я не приду, то он явится сюда. Потом я обещала, что навру отцу, будто пошла к подруге и вернусь.
— И он поверил?
— Поверил.
— Натуральный дурак! Поверил моей сестре!
— Леночка, не отвлекайся. Расскажи мне очень подробно, что ты узнала, — прервала я Настю.
— Он мне все объяснил, — Елена вытащила из кармана мятый клочок бумаги и развернула его. Там мелким почерком было что-то написано. — Он диктовал, а я записывала, так что цитирую почти дословно: «Летом тысяча девятьсот сорок второго года немецко-фашистские войска пытались осуществить план «Эдельвейс». Для этого на Северный Кавказ прорвались группировки войск генералов Манштейна и Листа. Советские войска Донской и Приморской группы были вынуждены отступить к предгорьям Кавказа, а в тылу у фашистов осталось действовать больше сорока партизанских отрядов».
— Елена, неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Об этом написано в каждом школьном учебнике! — перебила я подругу. Если Елена узнала только это, то меня ждет разочарование.
— Рассказывай, Ленка, мы этого в школе еще не проходили. Мне интересно! — сказала Настя. — Нам вообще сказали, что во Второй Мировой войне победили американцы их союзники. Вот интересно, да? Напали на нас, а победили американцы! Но в нашем классе все поверили, потому что мы плохо живем, а немцы хорошо.
— Настя, не верь всему, что говорят в школе, а немцы вообще при любом историческом раскладе хорошо живут, — сказала я.
— А еще нам учительница сказала, что немцы очень чистоплотная нация.
— Правильно сказала. Вот я была на экскурсии в Освенциме и в Бухенвальде, чистота — любо-дорого посмотреть. Прямо курорт. — Елена скривилась.
— Врешь?
— Вру. Слушайте лучше то, о чем в учебниках не написано, — Елена разгладила свою мятую бумажку и стала читать дальше. — Продолжаю: десятого августа в районе станицы Вольготной фашистам удалось окружить и разгромить партизанский отряд. Руководил этой операцией барон Фриц фон Шнайер. Этот тип был известен, во-первых — своей жестокостью при массовых расстрелах, а во-вторых — любовью к археологии, вернее, к необъяснимым явлениям и к непризнанным наукой фактам. У него до войны даже вышла об этом какая-то статья в Германии про переводы якобы найденных в средневековье утерянных книг Страбона, Полибия и Диодора Сицилийского.
— Последние тома «Истории», и восьмая книга «Исторической библиотеки»?
— Точно. Извини, забыла записать в каком журнале статья.
— Не важно. Значит, Фриц фон Шнайер? — переспросила я. — Впервые о таком слышу. Где же мне теперь его искать?
— Его не надо искать. Его убили там же во время боя с партизанами. Это мне наш знаток истории поведал.
— Все, полный завал. У меня опять ничего не вышло!
Никогда не думала, что могу пожалеть о безвременной кончине участника массовых расстрелов. Нет, не его, а крушение светлой надежды найти несметные богатства.
— У тебя не вышло, поэтому благодари небеса, что у тебя есть такая подруга, как я. Преподношу тебе на блюдечке с золотой каемочкой русских родственников твоего фашиста!
— У него есть русская родня? Кто? — подскочила я и выронила изо рта пирожное.
— Ты еще не догадалась? — удивилась Елена. — Сыченюк!
— Не может быть! К тому же он сам говорил кому-то с нашей кафедры, что дальше Рязанской области нигде не был.
