Почерк судьбы - [16]

Боде растерянно взглянул на него:

– Что вы имеете в виду?

– Почему вы думали о работе во время выходных? Вы же должны были отдыхать и проводить время с семьей.

Йонатан знал, что у коммерческого директора очаровательная жена и двое маленьких детей.

– Э-э-э, – протянул Маркус Боде. Выглядел он еще более растерянным. – Ну да, но я ведь коммерческий директор «Грифсон и Букс». На такой должности иной рабочий график, не как у других.

– Конечно, – согласился с ним Йонатан. – Но подумайте о вашем здоровье. Коммерческому директору тоже нужно иногда расслабиться.

– Но не тогда, когда он обнаруживает, что на тридцать процентов недовыполнен план товарооборота в прошлом квартале. – Маркус откашлялся, опустил глаза и тихо добавил: – И если от него ушла жена, забрав с собой детей, то выходные ему не очень-то и нужны.

– Ох! – Теперь настала очередь Йонатана растерянно посмотреть на собеседника.

– Хм, да.

– Это ведь не очень хорошо. – Даже сам Йонатан отметил, что его комментарий неуклюж и даже ужасен. Но ему в голову не приходило, что можно сказать по этому поводу. С Маркусом Боде его связывали хоть и хорошие, но чисто деловые отношения, и это откровение застало его врасплох.

– Так и есть.

Боде еще больше сгорбился.

– Может, нам…

Йонатан запнулся и подумал, что же на самом деле хотел сказать. Что вообще говорят в такой ситуации? Что говорили ему друзья, когда он сообщил им, что их брак с Тиной распался?

Да ничего, насколько он помнил. Он тогда вообще никому ничего не «сообщил» и сам улаживал ситуацию. И Йонатан так плотно этим занимался, что, если бы у него и возникло желание рассказать кому-нибудь о банкротстве личных отношений, рядом все равно никого не было. Не считая Томаса. Но тот не мог служить жилеткой по понятным причинам.

Лишь намного позже, когда закончился бракоразводный процесс, несколько знакомых поинтересовались, как чувствует себя Йонатан и какова финансовая сторона вопроса. А развод-то прошел вообще без проблем.

Маркус Боде выжидающе смотрел на него, очевидно, предполагая, что шеф должен закончить фразу, начавшуюся словами «может, нам…»

– Может, нам, – снова начал Йонатан, лихорадочно подыскивая подходящие слова, – сходить выпить пива?

– Пива?

– Да, пива!

Йонатан почти не употреблял алкоголь, только иногда мог позволить себе бокал красного вина, но предложение показалось ему подходящим. Мужчины, которых бросают жены, идут пить пиво, не так ли?

– Сейчас как раз двенадцать часов!

– Правильно, – согласился Йонатан с Маркусом. Идея, наверное, была не такой хорошей, какой казалась.

– Думаю, нам лучше поговорить о цифрах.

Похоже, Боде внутренне расправил плечи и моментально перестал выглядеть растерянным.

– Хорошо.

Йонатан выдохнул с облегчением, цифры были ему милее мужского разговора по душам.

– Как я уже говорил, мы недовыполнили наш план на тридцать процентов. – Коммерческий директор постучал указательным пальцем правой руки по документам на столе. – Это настоящая катастрофа.

– Вы уже смогли проанализировать причины?

– Частично, – ответил Маркус Боде. – Как вы знаете, вся наша отрасль вынуждена бороться со снижением продаж. И продажи книг самого главного нашего автора, Губертуса Крулля, постепенно снижаются, а он в обозримом будущем не сможет написать новую книгу из-за тяжелой болезни, – объяснял Маркус далее. – На ассортимент книг, имеющихся в продаже, мы тоже больше не можем делать ставку: без нового романа его старые книги начинают терять привлекательность.

Йонатан в задумчивости кивнул. В свое время Крулль привлекал и бабушку Йонатана. Тогда она видела в нем олицетворение надежды послевоенной немецкой литературы и сделала из него автора международных бестселлеров.

– Кроме того, мы серьезно просчитались с некоторыми позициями.

– Понимаю, – произнес Йонатан. – С какими же?

– Например, – Боде взял документы в руки, пролистал их и наконец вытащил один лист, – вот здесь.

Он положил лист перед шефом.

Йонатан взглянул.

– «Одиночество Молочной улицы»? – удивленно воскликнул он. – Ведь эта книга в прошлом году была номинирована на Немецкую литературную премию!

– Может быть, – невозмутимо произнес коммерческий директор. – Но мы просчитались не только потому, что мы купили рукопись слишком дорого. Из тридцати тысяч экземпляров, которые мы напечатали после номинации, на складе все еще лежат двадцать семь. Книжные магазины уже делают первые возвраты.

– Хм. А с чем это связано?

– С тем, что люди не хотят читать, я бы так сказал.

– Но это же великолепный роман!

Йонатан читал рукопись. Боде перед покупкой прав хотел услышать его мнение. Он был абсолютно уверен: «Одиночество Молочной улицы» – значительное литературное произведение, написанное по всем правилам искусства слова.

– Это видите вы, это вижу я. Но читатели хотят только низкопробное эротическое чтиво или Гришэма[17]. – Он вздохнул. – «Как вспомню к ночи край родной, покоя нет душе больной».

– Именно так.

Йонатан не стал объяснять Боде, что тот – как и многие – цитирует «Ночные мысли» Генриха Гейне в неправильном контексте. Поэт сочинил эти строки в парижском изгнании, выразив тоску по родине и старой матери, он вовсе не имел в виду политическую ситуацию в Германии. – Так что вы предлагаете?