Почерк - [33]
– Покойно? – спросил пациента Охтовский, – что видите?
– Покойно, – ответил тот, – Польша… Лето… Стены штукатуренные… Набор постельный шелковый черного цвета… Девушка-блондинка…
– Восторг чувствуете?
– Чувствую!
– Вот и отлично! А теперь приступим к главной фазе эксперимента. Сейчас вы увидите, что фантазии можно не только с успехом поменять, но и вовсе исключить!
Я знал: сейчас он подойдет к пульту и один за другим будет выключать тумблеры. Провода шли к датчикам на моей голове, я приготовился, что будет немного больно.
Раздался первый щелчок. Дерево в окне вспыхнуло, замелькало то воздушной кроной, то черными зимними ветвями. Исчезло. А через мгновение исчезло и поле с его тучами, солнцем, зимой и летом.
Я вскрикнул от боли, а Андрей Петрович – от удивления.
– А ну-ка, не бояться!
Щелкнул второй тумблер. Стены рассыпались на очень много атомов, я не успел сосчитать.
– Ну и как без зимы, без лета, без дома?
– Нормально, – сказал Андрей Петрович радостным голосом.
– Восторга не меньше?
– Нет! – ответил наш пациент, тем более что блондинку уже сложно было удержать, ее локоны невесомо взлетали вверх и тяжело падали вниз.
– Долой простыни! – крикнул профессор и выключил еще один тумблер.
Шелк исчез, и я повис, как космонавт, в невесомости. Только это была твердая невесомость, состоящая из мрака, на который не обязательно смотреть, чтобы понять, что это мрак. Блондинка прильнула ко мне, уперлась рукой в сердце.
– Хорошо-то как! – закричал Андрей Петрович! – Я счастлив!
– Долой, – холодно сказал Охтовский и щелкнул последним тумблером.
Девушка исчезла. Я схватился руками за голову.
– Ну как? – спросил профессор. – Хуже?
Андрей Петрович сладостно распластался в кресле. Подумал.
– Да нет, – сказал он, – нормально так… В принципе, и без бабы хорошо.
– Восторг чувствуете? Любовь, нежность, красоту?
Пациент отдышался и сказал:
– Очень!
– Ну все, – Охтовский стал говорить тихо, без театральных интонаций, – замещение произошло. Счастье в вас самом и не нуждается в дополнительных атрибутах. Это все наносное. Ваша идеальная фантазия рассыпалась как карточный домик.
Зажегся свет, Лика открыла дверь камеры. Стала поднимать полуспящего пациента. Вдруг он вскрикнул, как от сильной боли.
– Нет!
Лика сразу же вышла, заперла дверь снова. Охтовский затопал каблуками, подошел к пульту.
– Все хорошо, – сказал он немного погодя. – Вставайте, Андрей Петрович! Мы полностью заместили вашу фантазию.
Опять включил свет, и опять Андрей Петрович закричал:
– Нет!!! Не отбирайте!!!
– Что же такое, – забурчал профессор, – все же покойно…
Лика коснулась моей головы, я был еще глубоко в состоянии «№ 1», ее голос раздавался издалека.
– Нужна ваша помощь, Георгий… Посмотрите…
«Опять – «вы». Опять – Георгий… Пусть так…
На Жору я все равно никогда не соглашусь».
Я стал смотреть. Ничего не было. Оставленный в покое Андрей Петрович снова блаженно улыбался.
– Что хоть ему там хорошо так! – Охтовский был взволнован. – Не с чего. Там мрак… Что видите, Андрей Петрович, говорите!!! Говорите, это надо!
– Зачем? – прошептал пациент. Ему было хорошо и покойно.
– Вижу, – сказал я.
Стройный ряд плоских, словно вырезанных детской рукой из картона фигурок встал передо мной.
– Свитер, – сказал я.
– О господи, – облегченно выдохнул Охтовский.
– С оленями…
– Ну хорошо, бывает, забыли… Георгий, будьте любезны, заместите его, и будем закругляться.
После негритянки свитер был пустячным делом. Я легко убрал его.
Снова включили свет, открыли дверь.
Андрей Петрович неистово закричал:
– Нет! Не отбирайте!
Закрыли дверь. Выключили свет. Я вернул свитер и теперь уже медленно заменил на рубаху в клетку.
– Не-е-ет! – завопил пациент.
Я слышал, как бегают Лика и профессор, как щелкают и отдаются в моей голове тумблеры. Действие растворов заканчивалось. Еще немного, и мы с Андреем Петровичем окажемся в нормальном состоянии без номеров.
– Меняйте на что угодно, – кричал Охтовский, – мы не можем возвращать его с незамещенным свитером!
Я решил оставить свитер, но хотя бы поменять оленей. Быстро попробовал ромбики, подсолнухи, молдавский орнамент. Олени, стоявшие до этого в профиль, сурово повернули ко мне головы.
– Нет, – кричал пациент, – все не то! Нету неги!
Действие растворов закончилось. Профессор тяжело опустился на стул. Машина Замещения дымилась, что-то в ней испортилось и перегорело. Андрей Петрович встал и вышел из комнаты совершенно счастливый.
Все было так, как мне хотелось. Мы сидели на горячих камнях. Я держал ее за самые краешки пальцев, облака вдали не двигались. Я почти не спешил на автобус. Я постарался запомнить каждое окошко в домах за бухтой, каждый волосок на ее голове. Хотя, конечно, понимал, что пройдет время, столичная жизнь возьмет свое, и волосок за волоском, окно за окном, любовь, нежность, красота и восторг уйдут. Заместятся чем-то другим. Есть ли в моей душе что-то, как, например, вчера свитер с оленями у Андрея Петровича, что-то, что останется навсегда, – я не знал.
Мы оставались на «вы», это было невыносимо, а на Жору я бы никогда не согласился.
Я встал, взял сумку.
– Прощайте.
Спокойная, серьезная, неразъятая на атомы Лика сказала:
Читателя этой книги, всегда забавной и страшной, ждет масса удовольствия, потому что главное читательское удовольствие ведь в узнавании. Все мы это видели, все понимали, а Сегал взял да и сказал. Думаю, что все эти рассказы и повесть сочинялись главным образом не ради будущих экранизаций и даже не для литературной славы, и уж подавно не для заработка, а в порядке самолечения. Если бы Сегал не написал все это, он бы сошел с ума. И тому, кто тоже не хочет сойти с ума, полезно прочитать и перечитать эту небольшую книжку, возможно, самую неожиданную за последние лет десять.
«Молодость» – блестящий дебют в литературе талантливого кинорежиссера и одного из самых востребованных клипмейкеров современной музыкальной индустрии Михаила Сегала. Кинематографическая «оптика» автора превращает созданный им текст в мультимир, поражающий своей визуальностью. Яркие образы, лаконичный и одновременно изысканный язык, нетривиальная история в основе каждого произведения – все это делает «Молодость» настоящим подарком для тонких ценителей современной прозы. Устраивайтесь поудобнее. Сеанс начинается прямо сейчас.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.