Почему я верю. Простые ответы на сложные вопросы - [14]
Там, где нужно действовать, нас останавливает собственное малодушие и лукавые помыслы. Там, где нужно оставаться на месте, нам не дают сидеть на месте наше беспокойное сердце и лукавые помыслы.
— Как же понять, когда нужно действовать, а когда — покориться обстоятельствам? Молиться, просить о помощи и опираться на здравый смысл?
— Как говорится в Писании, «…тяжелый труд дал Господь сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем» — труд понять, что им делать и когда им это делать.
Надо и молиться, и просить о помощи, и прислушиваться к собственному здравому смыслу. Но до этого человеку необходимо осознать, с чем он имеет дело. Ведь труд поиска правильного пути и решения — это не просто мое личное временное затруднение, с этим выбором сталкивается каждый человек. И проблема выбора очень серьезна, ошибки в этих вопросах очень дорого стоят.
О паиньках и о святых
— Отец Андрей, есть такое выражение: «В монашество не прячутся, как в нору, а к нему карабкаются, как на скалу». Мне кажется, это выражение можно применить не только к монашеству, а гораздо шире. Как человеку понять, когда ему пора «выходить из норы» и «карабкаться в гору», а когда все-таки стоит повременить и дождаться внутренней ясности, того самого «толчка», о котором Вы сказали?
— Понять, думаю, можно. Вообще это очень правильные слова, их стоит запомнить. Совершенно верно: надо лезть в гору, а не прятаться в нору. Это касается не только монашества, а и всего остального. Дерзай! Христос нередко произносил это слово: «Дерзай, дочь, и будь цела от раны твоей!»[26]; «дерзайте: Аз есмь, не бойтеся!»[27]; «Господи! Если это Ты, повели мне прийти к Тебе по водам». — «Иди»[28]. Это дерзание, дерзновение, конечно, больше соответствует духу христианства.
Может создаться иллюзия, что христианство ставит своей целью воспитать каких-то бесцветных людей — пушистых и приятных во всех отношениях. Но это совсем не так. Человек-паинька, который начальству мил, с родителями покладист, со всех сторон хорош, слова дурного не скажет, мягок, приятен и… никаков — вовсе не идеал верующего человека. Напротив, мне кажется, такие люди с трудом приживаются в христианстве и с точки зрения христианского благочестия менее успешны.
— Но при чтении «Житий святых» может сложиться как раз обратное впечатление… Почему?
— Есть стилистические особенности жития как жанра, сложившегося в течение многих столетий. Часто, например, оно представляет святых чуть ли не с детства преподобными, опуская, сглаживая многие драматические моменты их жизни. Но на самом деле истории одной Марии Египетской[29] хватит, чтобы понять, насколько это неверно.
В ближайшем приближении мы видим святых очень неординарными людьми. Читая «Жития святых» постоянно сталкиваешься с неким дерзновением, смелостью, с полным выпадением из привычных шаблонов.
Святые вообще, по-моему, ни в какие шаблоны не вписываются. Они могли смириться перед тем, перед кем никто не смиряется, но при этом противостоять тому, перед кем все трепещут, — как Николай Чудотворец, который мог явиться на место казни невинно осужденных и вырвать меч из рук палача. Или как святитель Лука Крымский — ведь в его жизни нет ничего, что напоминало бы «лакированный» образ святости.
В мирской жизни есть хулиганство, дерзость, в христианстве же есть дерзновение. Дерзновение и дерзость внешне очень схожи, но только внешне: они имеют совершенно разное наполнение. Дерзость — это неоправданное хамство и наглость, а дерзновение — это смелость оправданная. Это купленное право быть смелым. Святые покупали себе право быть смелыми с людьми и даже с Богом. Они покупали себе это право, оплачивая его чем-то очень личным и большим. Дерзновение возникает тогда, когда у человека очень личные отношения с Господом Богом.
— К слову, о дерзновении: это именно религиозное понятие? Дерзновенной может быть только верующая душа?
— Да, дерзновение имеется в виду только по отношению к Богу, и оно касается только верующего человека. И не просто верующего, а еще и приносящего Богу какую-то жертву.
Мученики — дерзновенные ходатаи за нас. Ведь мы недаром поем о святых: «…дерзновение имуще ко Спасу… мир испросите душам нашим»[30]. Причину этого дерзновения можно понять, например, из богослужебных текстов, посвященных мученикам. Там в их уста вкладываются такие слова: «Ты, Господи, стал человеком ради нас, Ты пролил за нас Свою кровь, Ты позволил Себя растерзать, убить, распять… И мы ради Тебя тоже готовы пролить кровь, готовы к тому, чтоб нас резали на части, изуродовали, раздробили наши кости! Мы не жалеем себя ради Тебя, потому что Ты не пожалел Себя ради нас. Ты нам отдал всего Себя, и мы себя отдаем Тебе всецело!» И дальше они попадают в эти камеры пыток, в костедробильные аппараты и машины, их мучают, терзают, они страдают, терпят и продолжают хвалить Бога, пока, наконец, не совершается триумф веры — они уходят душой в Небесный Иерусалим, к вечной небесной литургии.
