Почему я прыгаю - [22]
Сердце Сюна так и подпрыгнуло от радости. «Правда? Ты и в самом деле можешь сделать это?» Голос его не слушался, а сердце билось все быстрее. Если это действительно возможно, я вернусь к ним прямо сейчас.
Однако Бог, как будто читая мысли Сюна, быстро добавил: «Но тут есть один подвох. — Он посмотрел Сюну прямо в глаза. — Когда ты родишься, ты уже не будешь Сюном. Все твои воспоминания о Сюне, о том, как ты был Сюном, перестанут существовать».
Значит, «меня» больше не будет. Надежды Сюна поблекли. Мое существование будет стерто навсегда. Теперь Сюн стал понимать, почему Кадзуо и другие его друзья так долго оставались на Небесах. Что же мне делать? — колебался он. — Если я уже не буду собой, какой смысл рождаться заново?
Сюн смотрел вниз, на голубую Землю.
Прошел целый месяц, но Сюн так и не принял решения. Он ни разу не наведался домой. Жизнь на Небесах нравилась ему, а мысль о том, что когда-нибудь он встретит здесь своих родителей, приносила утешение. Время все уладит, — стал считать Сюн.
Мало-помалу прошел год, как Сюн умер.
В воскресенье Сюн заглянул домой — впервые за долгое время. Но мамы дома не было. Сюн решил, что она пошла за покупками, но в это время зазвонил телефон. Отец взял трубку. «Да, — сказал он, — сейчас буду».
Голос отца был глухим и хриплым. Он выбежал из дома, и Сюн последовал за ним, мучимый ужасными предчувствиями…
…наконец они добрались до больницы. Отец был мрачен. Мама в больнице? Сюн вошел в палату и онемел от изумления. Неужели это мама?
Мама лежала на больничной кровати, изможденная и болезненно бледная. Сюн едва узнал ее. Папа тоже выглядел совершенно измученным.
Не может быть! Что же случилось с мамой?
Сюн был так поражен, что не мог вымолвить ни звука. Когда мы жили вместе, мама всегда была такой веселой, такой жизнерадостной. Видеть ее такой, как сейчас, было просто ужасно.
Врач закончил осмотр и заговорил. «Исходя из ее состояния на данный момент, — сказал он, — боюсь, я не могу гарантировать, что она поправится».
Прежде чем врач закончил фразу, Сюн подбежал к маме и закричал: «Мам, ты не должна умирать! Не умирай! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Не надо!» Но она не могла его услышать. Нет, это уж чересчур. Даже если мы встретимся на Небесах, эта женщина — не та мама, которую я люби А.
Хотя мама и не могла слышать голос Сюна, в забытье она стала называть его имя. «Я хочу видеть Сюна… Сюна… Сюна».
Сюн больше не мог выносить душившую его боль. Я думал, мы оба сможем смириться с разлукой, пока сохраняется связь наших сердец, но ты утратила мужество и волю к жизни, разве не так, мама? Его сердце разрывалось. Это я стал причиной этого горя, значит, именно я должен помочь ей сейчас. Если я не сделаю то, что могу сделать, она умрет от горя.
Сюн принял решение.
Мы сами строим свое будущее.
Он собрал все свое мужество и спокойно произнес: «Пожалуйста, Господи, я хочу, чтобы Ты вернул меня моей маме».
В воздухе появились разноцветные пузыри, и внутри каждого был крошечный золотой шарик. Затем эти пузыри один за другим стали лопаться на глазах у Сюна…
Динь-динь…
Динь-динь…
Динь-динь…
Сюну показалось, что он узнал этот звук, похожий на звон колокольчиков. Кажется, он уже слышал его когда-то давным-давно.
В больничной палате мама Сюна проснулась.
«Как ты себя чувствуешь?» — тревожно спросил отец.
Но она не ответила.
«Если тебе плохо, я позову врача».
Но как только он собрался бежать за врачом, мама заговорила: «Сюн приходил ко мне… я видела его во сне».
Отец взял ее за руку. «Это прекрасно, дорогая».
Она продолжала, в ее глазах стояли слезы. «Сюн сказал мне: „Я здесь, всегда здесь, поэтому тебе не нужно больше плакать, хорошо?“ Он выглядел очень несчастным из-за того, что я больна. Я должна взять себя в руки и… и снова собрать воедино все, что было разбито».
Отец кивнул. «Да. Сюн всегда смотрит на нас и оберегает нас. Давай… как-нибудь… начнем все сначала. Начнем жизнь заново».
За окном мягко падал первый снег. Снежинки были застывшими слезами Сюна: Бог устроил так, чтобы они напоминали о том, что мальчик по имени Сюн когда-то жил в этом мире.
«Смотри, — сказала мама Сюна. — Снег идет. Как красиво».
«Первый снег, — сказал отец. — Он всегда любил снег, помнишь?»
Прошло пять лет. Как и было обещано, через год после того, как Сюн принял решение, в его семье появился ребенок. Это была девочка, и ее назвали Нодзоми, что значит «Надежда». Весной Нодзоми должна была пойти в детский сад.
«Погоди, Нодзоми! — окликнула мама. — Подожди меня».
«Я побегу вперед, мама», — отозвалась Нодзоми. Мама идет так медленно. Как только мы дойдем до супермаркета, я сразу возьму шоколадку. Она бежала, не глядя, куда бежит, и на кого-то налетела. «Ой! Простите, пожалуйста!» — сказала она.
«Ты в порядке? — спросил у нее старик в красной шляпе. — Э, так это ты…»
«Вы меня знаете? — с любопытством спросила Нодзоми. — Кто вы?»
Старик опустился на корточки. «Ты уже вернулась? Можешь мне не верить, но я ангел».
Нодзоми это показалось несколько подозрительным, потому что она знала, что у ангелов есть крылья и они живут на Небесах. «О нет, вы не ангел». Она еще раз посмотрела на старика своими большими круглыми глазами.
«Пазл Горенштейна», который собрал для нас Юрий Векслер, отвечает на многие вопросы о «Достоевском XX века» и оставляет мучительное желание читать Горенштейна и о Горенштейне еще. В этой книге впервые в России публикуются документы, связанные с творческими отношениями Горенштейна и Андрея Тарковского, полемика с Григорием Померанцем и несколько эссе, статьи Ефима Эткинда и других авторов, интервью Джону Глэду, Виктору Ерофееву и т.д. Кроме того, в книгу включены воспоминания самого Фридриха Горенштейна, а также мемуары Андрея Кончаловского, Марка Розовского, Паолы Волковой и многих других.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Имя полковника Романа Романовича фон Раупаха (1870–1943), совершенно неизвестно широким кругам российских читателей и мало что скажет большинству историков-специалистов. Тем не менее, этому человеку, сыгравшему ключевую роль в организации побега генерала Лавра Корнилова из Быховской тюрьмы в ноябре 1917 г., Россия обязана возникновением Белого движения и всем последующим событиям своей непростой истории. Книга содержит во многом необычный и самостоятельный взгляд автора на Россию, а также анализ причин, которые привели ее к революционным изменениям в начале XX столетия. «Лик умирающего» — не просто мемуары о жизни и деятельности отдельного человека, это попытка проанализировать свою судьбу в контексте пережитых событий, понять их истоки, вскрыть первопричины тех социальных болезней, которые зрели в организме русского общества и привели к 1917 году, с последовавшими за ним общественно-политическими явлениями, изменившими почти до неузнаваемости складывавшийся веками образ Российского государства, психологию и менталитет его населения.
Это была сенсационная находка: в конце Второй мировой войны американский военный юрист Бенджамин Ференц обнаружил тщательно заархивированные подробные отчеты об убийствах, совершавшихся специальными командами – айнзацгруппами СС. Обнаруживший документы Бен Ференц стал главным обвинителем в судебном процессе в Нюрнберге, рассмотревшем самые массовые убийства в истории человечества. Представшим перед судом старшим офицерам СС были предъявлены обвинения в систематическом уничтожении более 1 млн человек, главным образом на оккупированной нацистами территории СССР.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.