Почему я ненавижу фанфики - [88]

— Я хочу сзади, — жарко прошептал он, и от одного только тона кинуло в жар. — Тебя. В позе сзади. Оскорбишься?

— Догги? — догадался я, исходя румянцем. Данька запустил ладони под мою футболку, тронул спину, погладил, изучающе и с наслаждением. Кожа тут же пошла мурашками.

Он с каким-то фанатичным рвением изучил моё тело и с точностью до миллиметра знал чувствительные местечки, точки, которые превращают Вредного Костяна в шелковое облако, готовое на всё и вся. Еби-не-хочу. И хотя никогда не упускал возможности жать на слабости, до сих пор не злоупотреблял ими. Это казалось мне странным.

Что касается обратного, то дело обстояло попроще. Данька был чувствительный весь целиком, начиная с души заканчивая мизинцем левой ноги. Его можно было порадовать поглаживаниями, поцелуями в затылок, шлепками по заднице, да вообще чем угодно. Любым вниманием.

Порой мне становилось больно думать, что он к такому не привык. Все его отношения длились недолго, потому что он влюблялся очень редко, но, как показала практика, метко. В тех, с кем быть невозможно. Это со мной — уникальный случай, а-ля финт ушами.

Поэтому он тупо реагировал на всё, слегка сбитый с толку тем, что в отношениях есть полноценная отдача.

— Мне кажется, ты настроен на серьезный трах, — хрипло сказал Данька. — Или просто хочешь меня за что-то проучить?

— Догги так догги, — икнул я, пока не понимая, почему он считает, что я могу оскорбиться.

Прозрение нагрянуло позже — когда Данька, спихнув меня с себя, поднялся. Когда прижал грудью к столу, надавил на спину так сильно, что стало трудно дышать. И укусил за плечо, словно какую-то… шалавёнку? Было странно. Очень странно, но интересно.

По необъяснимым причинам меня вновь контузило. Я пытался думать о том, что вычитал, и о тех вещах, в которых хотел разобраться, но Данька всегда мешал моим попыткам думать. Всегда и везде.

Так он и сказал, после похода за резинкой и смазкой:

— Ты слишком много думаешь.

Когда он накинулся на моё тело с новыми силами, я понял что в чертовом догги было не так — полное отсутствие возможности что-то контролировать. Я был под ним, в его власти, полностью «снизу» и это… могло не на шутку потрепать нервы, если бы рядом оказался кто-то другой.

Представить себе такое было трудно, но я почему-то попробовал — допустим, не он. Допустим, я в самом деле трахаюсь с парнями по выходным чисто ради удовольствия.

Что если это не Данька раздевает так, что каждое движение превращается в замысловатую веселую прелюдию? Не он уделяет внимание моим чувствам с таким пристальным вниманием, что низменно грубый и по умолчанию полный унижения процесс превращается в нежный ритуал? Не он рядом — и всё…

Это невозможно.

У меня помутилось в голове, так что все попытки донести Мысль просто провалились. А Данька, почуяв перемену в поведении, насторожился.

— Неприятно?

Я усилием разогнал туманное облако в голове. Новиков прижимался ко мне сзади — бедрами к бедрам, плотно, горячо, прикасался жадно, гладил бережно, но оборотень-хуячо потихоньку брал верх. Это значило, что мне скоро будет хана и хана будет сногсшибательная.

— Всё хорошо… — ответил я одновременно себе и ему. — Просто немного непривычно.

— И очень по-гейски, — добавил он со смешком, зарываясь в мои волосы и медленно выдыхая. Сегодня он был какой-то очень уж ласковый, то ли пытаясь меня задобрить, то ли по настроению — мягкий.

— Куда уж дальше… — шепнул я.

И да. Как-то так вышло, что я всё ещё сходил с ума по его рукам.

Это был глупый щенячий восторг, иначе не назовешь. Чем дальше — тем глупее и щенячее, но черт, они у него были какие-то слишком бесподобные, чтобы воспринимать как данность.

И пока я разглядывал его ладонь, лежащую рядом с моим лицом, другая рука пробралась под бельё. Я бы дёрнулся куда-нибудь от неожиданности, но стол полностью исключал такую возможность.

Даня притих, разглядывая мою живописно напряжённую спину. А потом я почувствовал тонкое прикосновение его волос к лопаткам и короткий жгучий поцелуй в основание шеи.

И всё-таки привыкнуть к этому не получалось. К уязвимой открытости, к доверительному оттенку разминки и, само собой, к боли. Я пережидал её, прижавшись щекой к морде одного из жирафов, пытаясь руководствоваться новой информацией. Главным пунктом в десятке статей было отсутствие страха. И я всё ещё не мог разобраться, где заканчивается волнение и начинается тревога моего уязвлённого мужского самолюбия.

— Больно? — спросил Данька.

— Любимый вопрос в фанфиках, — буркнул я, медленно выдыхая. — Конечно больно, бля.

— Прости, — его усмешку я почувствовал кожей. — Я спросил, потому что ты задержал дыхание.

— Перестань ты, — я мигом покрылся испариной и новым слоем алой краски от таких слов. — Я тут вообще-то… м-м… блин, собрался стать качественным геем.

Новиков тихо рассмеялся, но в смехе зашуршали тяжелые предпиздецовые нотки. Крыша плыла. Так что я его поторопил.

Данька возился с презервативом довольно долго. Я успел немного успокоиться и освежить память. Всё-таки собирался дойти до конца.

Приятная жаркая волна обдала тело, когда Данька надавил. И снова внутренности потянуло ноющей неприятной болью. Я приподнялся на локтях, слегка подставляясь. Тут-то от мягкой текучести Новикова предсказуемо не осталось и следа.