Почему я ненавижу фанфики - [89]

Видимо, именно это гаду виделось в фантазии — как я прогибаюсь под ним. Такое маленькое обстоятельство резко поменяло дело, и первый толчок «на пол шишкаря» получился грубый. Я схватил Даньку за запястье, чуть придержав. Он понял и замер.

До меня донеслось сдавленное «чёрт».

В какой-то момент показалось, что в вены набился цемент — настолько всё было неподъемное и недвижимое. Но потом я очухался, аккуратно двинулся назад, расслабляясь и вынуждая себя перебороть странные ощущения.

— Что ты… — хрипло выдохнул Данька. — Костя… не торопись.

В прошлый раз я не смог. Мысль о том, что я какой-то не-до-конца бесила, почти давила на нервы.

Выдох получился по-змеиному шипящий и это меня слегка рассмешило. Было больно и внутри давило, но в целом, я мог это перебороть.

— Стой, — Данька приостановил меня рукой. — Всё нормально?

— Угу.

— Ты весь взмок.

Мы замерли так — напряжённые до последней мышцы, стянутые в общее. А потом я выпрямился и коротко прижался бедрами к его бедрам.

Данька подхватил меня под живот. Дыхание у него сбилось напрочь. Я справился, и это ощущение вызвало в моём теле новый обвал удовольствия. Понятия не имею, что я в этом находил. Наверное, хотелось, чтобы мы могли больше не сдерживаться.

На спину посыпались поцелуи-укусы. Потом Данька запрокинул мою голову назад, теряясь, и я почувствовал, что разум его покинул. Глубокий толчок, затяжной и размашистый, выбил из меня самый развратный стон на свете.

Даня тянул за волосы, с усилием прижимал к себе, вынуждал изгибаться до болезненной судороги в спине. Ещё никогда я не чувствовал себя таким свободным и тупоголовым. Животным. Кем-то, способным отдаваться на полную катушку, руководствуясь только инстинктами и желанием. Уже через пару-тройку минут таких танцев у меня болело абсолютно всё, кажется, даже волосяные луковицы на голове — настолько выматывающим оказалось это мероприятие.

Но чувство — чувство было всепоглощающим и мощным, стоящим всего. Я даже подмахивал, что в моём понимании траха было что-то из ряда вон, но… в тот момент никаких ограничений просто не существовало.

Кончил я Дане в руку и даже осознать не успел, когда он умудрился почувствовать приближающийся оргазм и одарить меня лаской. Но дыхалки не хватало даже на обеспечение организма кислородом, поэтому спрашивать «как» я не стал.

Моё естество стянуло в пламенный ком кайфа, а затем перемололо в какую-то розовую единорожью пыль. Иначе я просто не понимаю причин своего отупело-счастливого состояния.

После того, как кончил Данька, я разлёгся на жирафах. Они всё плыли по своей солнечной Африке, а я плыл с ними, под мокрой разгорячённой грудью, спиной чувствуя лихорадочные удары любимого сердца.

— Твою… мать… Костя… — выдавил Данька спустя пятиминутную вечность. Кое-как отлепился. Зашумел кран, зазвенела вода. Я всё ещё полулежал полустоял, прибалдевший, с саднящей задницей на виду.

— Извращенец, — наконец, мурлыкнул я. Данька занялся приведением нас всех в порядок — себя, меня и жирафов. — Кухня… осквернена. Я не смогу… больше есть на этом столе.

— Помолчи, а, — фыркнул Новиков, натянув на меня штаны и собрав в кучу с намерением утащить тело-улику в ванную.

Он был совершенно очаровательный. Лохматая шевелюра приобрела веерообразную форму, смуглая кожа покрылась влажной солоноватой плёнкой. Оживший богинь из камасутры, как он есть.

Вдоволь налюбовавшись этим, по прибытию в ванную я торжественно объявил:

— Я такой гей.

— Ага. Качественный.

Возникла пауза. Приятная, глубокая пауза, немного устаканившая наши чувства.

— Твоя фантазия сбылась? — слабо бормотал я, пока Даня настраивал температуру воды и натирал меня гелем для душа.

Нос у Новикова покраснел. Я был этим фактом чрезвычайно доволен и потому веселился от души.

— Лучше, — прошептал он. — Если бы мне однажды пришлось представить тебя страстным, я бы представил что-то намного скромнее. Ты, блин… говорят же — в тихом омуте…

— Мой омут не такой уж и тихий.

— Зачем тебе понадобилось… весь? Я же говорил, что не обязательно так… прямо… да, бля.

Даня дернул душевую шторку, как будто она была виновата в том, что он не может подобрать слов.

— Весь твой член? — подкинул дровишек я.

Меня обдали взглядом, полным смешанных чувств. Однако приязнь, притом откровенная испанская мачо-приязнь, перевешивала всё.

— Он самый.

— Хотелось не сдерживаться. И чтобы прихлопывало.

— Блэкджек!

— Ну, понимаешь ли, чтобы яйцами звенело!

— Ты, блин!

— Шлёп-шлёп, как в грубом БДСМ-порно!

— Я тебя убью, — он смеялся, забираясь ко мне в ванную. Конечно, до его роскошной кабинки нашей средних размеров чугунной чаше далеко, но лично мне было отлично где угодно, лишь бы с Данькой.

Я решил довести его окончательно и потому с милой улыбочкой протянул ладонь.

— Дай руку.

Он выполнил просьбу без всяких задержек.

— Надо же, с тобой работает и без котлет, — давясь смехом, сказал я.

И Данька, растянув губы в нелепой улыбке, в сердцах запульнул в меня мочалкой.

========== 29 - Спэшл: прочность (Лёша/Никита) ==========

Всё оказалось просто.

Сильные руки. Инструменты. Любовь к машинам. И чуткость, свойственная людям, которые вынуждены постоянно быть внимательными к деталям. В прямом и переносном смысле.