Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках - [20]

Ушла советская власть из моей родной Одессы в октябре 1941 года, и за сутки до прихода румын в город одесситы буквально раскурочили, растащили по домам мебель из санаториев, даже сняли занавески в комнатах. А на дверях всех государственных магазинов написали уже по-румынски «privat». И в 1991 году происходило нечто подобное. Мой сосед Саша, бывший тракторист, в деревне Тарусово в Подмосковье умудрился перетащить к себе на участок аж три трактора из совхозной мастерской. Он их отремонтировал и начал жизнь предпринимателя. По крайней мере, традиционный русский мещанин за 20 лет после появления советской Одессы сохранился. И как только вместе с советской властью, правда, как оказалось, на время, ушел страх, русский мещанин целиком отдался в руки жажды халявы.

Декабрь 2017

Спор с патриархом Кириллом: слово «грандиозная» неприменимо к программе уничтожения

Почему мой сосед по студенческой общаге не захотел жить в системе советского абсурда

И все-таки я вынужден объяснить, почему с моей точки зрения Его Святейшество патриарх Кирилл был неправ, называя коммунистическую программу переделки человека, идеалы вождей Октября «грандиозными». Наверное, не применимо слово «грандиозный» к программе уничтожения всего, что, по словам Карла Маркса, защищало частную собственность, к программе уничтожения религиозных чувств, семьи, морали и права. Эта программа пролетарской революции не только не была отделена от крови, как думает патриарх Кирилл, но и предусматривала физическое уничтожение всех тех, кому, как говорили вожди Октября, большевики «не имели, что сказать». И эта «грандиозная» программа построения нового мира была направлена не только против частной собственности, но и против свободы, и прежде всего против свободы. Не было ничего «справедливого», как говорил Лев Троцкий, в праве революции распоряжаться жизнью людей. Там, где справедливость воспринимается как полное равенство, жизнь кончается. Полная однородность и одинаковость с жизнью не совместимы.

И мне думается, что сегодня надо напомнить тем, кто продолжает, как патриарх Кирилл, верить в «грандиозность» и «величие» идеалов Октября, об исходной античеловеческой сути этих идеалов, ибо без этого трудно понять, почему русские люди в подавляющем большинстве так и не хотели знать, при каком коммунизме они живут. Люди не впускали в свою душу идеологию коммунизма, ибо нормальному человеку на самом деле было трудно смириться с тем, что он обречен до своих последних дней жить в противоестественном обществе, связавшем свою судьбу с откровенной утопией. Не забывайте, основная особенность советского человека состояла в осознании того, что СССР со своими абсурдами будет жить вечно. Отсюда и трагизм людей, как правило образованных, умных людей, не могущих душой примириться с советской системой, с детищем того, что патриарх Кирилл сегодня называет «грандиозной идеей».

Скажу сразу, о чем не сказал в своей предшествующей статье. Был еще четвертый, трагический способ восприятия прелестей советской системы и лежащей в ее основе коммунистической идеологии. Только на моем курсе, среди нас, поступивших в 1963 году на философский факультет МГУ, четверо закончили жизнь самоубийством в знак протеста против жизни в «самой свободной стране мира». Правда, мой сосед по общежитию Анатолий Скоп (дверь в его комнату находилась прямо напротив моей) меня пожалел и выбросился вниз головой не из своего окна, а уже в зоне «Б», прямо у входа в здание МГУ. Анатолий Скоп, как он мне рассказывал, поступил на философский факультет, чтобы проникнуть в сущность идей коммунизма, чтобы выяснить, что было и есть коммунистического в нашей советской жизни. Но когда он осознал, что мы, русские, посвятили свои жизни созданию невозможного и, самое страшное, что, как он думал, уже нет никакой возможности вырваться из этого исторического тупика, он, по его словам, потерял интерес ко всему окружающему и уже не хотел ни учиться, ни что-то делать. Так что на примере трагической судьбы Анатолия Скопа и других моих однокурсников, окончивших жизнь самоубийством, думающему человеку не стоило умом погружаться в глубины «идеалов коммунизма».

Но чтобы нынешний руководитель РПЦ, руководитель христианской церкви, церкви Христа, больше не говорил о «грандиозности» идеалов Ленина и Троцкого, идеалов коммунизма, я бы посоветовал ему перед вечерней молитвой прочитать сакральный для большевиков текст «Манифеста коммунистической партии» Маркса и Энгельса. Не было в истории человечества, на мой взгляд, более вульгарной, чем содержащаяся в «Манифесте» идея, что свобода совести порождена свободой рынка, свободой капиталистической конкуренции. Нельзя верующему человеку славить «грандиозность» идей коммунизма, ибо за ними с самого начала стоял воинствующий атеизм, отрицание исходной христианской идеи, идеи морального равенства людей. Подлинная духовность была смертельным врагом для Карла Маркса, ибо, как говорил о нем его собственный отец, бог дал ему потрясающие мозги, но не дал душу. Карл Маркс восстает в «Манифесте» не только против «свободы совести», против религиозных чувств, но и против всего, что создала человеческая цивилизация на своем долгом пути окультуривания человека, против идеи права, семьи и даже против морали. Да, говорит здесь своим оппонентам Карл Маркс, мы против морали, ибо нынешняя мораль, как и свобода совести, право, семья, являются порождением частной собственности. С его точки зрения нельзя не быть против морали, будучи противником частной собственности. Ленинское «нравственно все, что служит победе коммунизма» уже другими словами было сформулировано в «Манифесте коммунистической партии» Маркса и Энгельса. Семья как ячейка общества с ее семейным воспитанием детей тоже была ненавистна Карлу Марксу, ибо она, семья, была жестко связана с ненавистным ему институтом «частной собственности», с частной собственностью на свое отдельное жилище. Отсюда и идея, что после того, как мать сделала свое дело, накормила грудью родившегося ребенка, поставила его на ноги, ребенок должен был становиться собственностью государства. По Карлу Марксу система «государственного воспитания детей» должна была идти на смену семьи как порождения ненавистной ему буржуазной цивилизации. Идеалом коммунизма как для Маркса, так и для подлинного марксиста Ленина, была не свобода и даже не справедливость, как считает патриарх Кирилл, а смерть, смерть ненавистной ему буржуазной цивилизации.