Почему у женщин при социализме секс лучше - [10]

В те первые годы, пока она пекла печенье и устраивала детские утренники, я пристроила свою дочь в группу дневного пребывания на полный день, на пятидневку, что обошлось мне в целое состояние. Во время дневного сна своих девочек Лайза читала романы, упражнялась на беговой дорожке и готовила шикарные блюда. На первые четыре года моего материнства наложились первые три года преподавательской деятельности. Моя жизнь представляла собой изматывающую круговерть. Впервые явившись на занятие в блузке, надетой наизнанку, я не знала, куда деваться от смущения, когда студентка обратила мое внимание на швы, но на третий раз мне уже было все равно. Блузка на мне, и ладно. Я часто завидовала выбору Лайзы, но получила докторскую степень и отличную работу. Я не хотела увольняться. Когда моей дочери исполнилось пять лет, жизнь стала немного проще. Вышла моя первая книга, меня приняли в штат, а дочь пошла в первый класс. Избавившись от космических счетов за детский сад, я начала пожинать психологические и финансовые плоды своего упорства.

Несколько лет спустя я провела с Лайзой выходные. Ее муж предложил побыть с нашими тремя девочками, и мы с ней смогли вырваться в торгово-развлекательный центр: пообедать, сходить в кино и немного прибарахлиться. Наша социальная жизнь редко обходилась без детей, и это был настоящий подарок. Я предвкушала несколько часов взрослого общения с давней подругой без отвлечения на неотложные потребности вроде сока, мороженого или неожиданной истерики. Настоящий девичник.

Прихорашиваясь на втором этаже дома Лайзы, я обнаружила, что забыла фен. Я решила спросить разрешения воспользоваться ее феном, но, спускаясь по лестнице, услышала, как Лайза ссорится с мужем.

– Прошу тебя, Билл, мне будет неловко.

– Нет. Ты достаточно потратила в этом месяце. Я верну тебе кредитку, когда получу выписку со счета.

– Но я покупала вещи в дом и одежду для девочек! Себе я ничего не купила.

– Ты всегда покупаешь вещи для себя и говоришь, что это для девочек.

– Но они правда для девочек. Они же растут.

– У тебя хватает одежды. Тебе ничего больше не надо. Я дал тебе достаточно на обед и кино.

– Билл, пожалуйста, – голос Лайзы оборвался.

Я развернулась и на цыпочках вернулась на второй этаж, молясь, чтобы меня не услышали. Пока Лайза не поднялась наверх, я пряталась в ванной со стиснутыми зубами и пылающими ушами.

Мы молча доехали до ресторана. Заказали обед из двух блюд. Я постаралась затянуть застолье до начала фильма. Лайза, похоже, была рада не торопиться.

После второго бокала мальбека она сказала:

– Мы с Биллом поссорились.

Я уткнулась в свою тарелку.

– Он сказал, что у нас недостаточно секса.

Я подняла глаза. Не об этой ссоре я готовилась услышать.

Она покрутила пустым бокалом.

– Как думаешь, есть у нас время еще на один?

– Вперед, – предложила я. – Я сяду за руль.

Она выпила третий бокал вина, и мы поболтали об обзорах фильма, на который собирались пойти. Когда принесли счет, она открыла бумажник и пододвинула ко мне через стол несколько 20-долларовых купюр. Я достала кредитную карту.

Она посмотрела на American Express с моим именем и помолчала.

– Билл дает мне только наличные.

– Так позволь мне заплатить, – я подвинула деньги обратно к ней. – Оставь их себе.

Она долго смотрела вниз, на стол. Наконец сказала: «Спасибо», – и затолкала купюры обратно в бумажник.

– Я трахну его сегодня, а завтра верну тебе долг.

Я сидела в ошеломлении.

Лайза взглянула на часы.

– Если поспешим, я успею совершить набег на Shiseido до начала фильма.

★

Тем вечером в ресторане я дала себе клятву: как бы ни было трудно совмещать работу на полную ставку с воспитанием дочери, я никогда не поставлю себя в положение Лайзы. «Капитализм действует в отношении женщин как вечно выплачиваемая взятка, заставляя вступать в сексуальные отношения ради денег, будь то в браке или нет; и никакого противовеса этой взятке не существует, кроме традиционной респектабельности, которую капитализм уничтожает нищетой», – писал Бернард Шоу в 1928 г. Прямо или косвенно секс и деньги всегда связаны в жизни женщин, это пережиток долгой истории нашего угнетения[31].

Великое множество женщин оказываются в ситуации Лайзы – в экономической зависимости от мужчин, без которых им просто не выжить. Законодательство в отношении разводов и выплат на детей в какой-то степени (вероятно, недостаточно) обеспечит Лайзу, если Билл вздумает с ней развестись, но, пока они женаты, она в его власти. Весь ее труд по уходу за детьми, организации жизни семьи и ведению дома остается невидимым. Лайза не получает зарплаты и ничего не откладывает, чтобы обеспечить себя в старости. Она не приобретает профессиональный опыт и создает черную дыру в своем резюме, которую ей придется объяснять, если она задумает вернуться на работу. Даже доступ к медицинскому обслуживанию она получает через работодателя своего мужа. Все, что у нее есть, она приобретает с дохода Билла, и тот может блокировать ее доступ к их общим кредитным картам.

В леденящей душу антиутопии Маргарет Этвуд «Рассказ служанки» основатели Республики Галаад приняли закон о полном запрете женской занятости и о конфискации личных накоплений женщин. Внезапно все женщины оказались уволенными с работы, а деньги с их банковских счетов были переведены на счета мужа или ближайшего родственника-мужчины – первый шаг возвращения женщин на «подобающее место». Порабощение началось с того, что их снова сделали экономически зависимыми от мужчин. Без денег и возможности заработать женщины не в состоянии самостоятельно выбирать свой жизненный путь. Личная независимость требует ресурсов