Почему ТБ-7 не догнал «Летающую крепость»? - [28]
Этого подлога Зефирову показалось мало, и он решил сослаться на балтийского лётчика-истребителя, Героя Советского Союза В.Ф.Голубева. Сделал он это так. Сначала цитируется некое интервью с Голубевым: «Надо сказать… что в 1944 немецкие лётчики старались избегать боёв с нами, атаковали только при численном превосходстве, да и то неохотно. При малейшей угрозе с нашей стороны они делали переворот через крыло и удирали, дымя форсированными моторами…»
Отсюда автором делается убийственный вывод: «…до конца войны немецкие летчики могли выбирать, вступать им в бой с советскими истребителями или нет. Это означало, что их самолёты обладали достаточными лётными характеристиками для такого выбора». Эх, Голубев, Голубев! Шляпа ты, а не ас, сам курица, и мозги у тебя куриные. Фрицы тебя, как пацана, дурачат: хотят — дерутся, не хотят — летают вокруг, ухмыляются, а ты от гордости надулся, решил, что они тебя, лопуха русского, испугались. Эх, руссише унтерменш…
Я пока оставлю за кадром тактические озарения Зефирова из серии «хотели — не хотели» и внесу ясность насчёт «могли — не могли». Берём книгу В.Ф. Голубева, командира 4 ГИАП ВВС Балтфлота, читаем. Действительно! Подобные случаи имели место быть. Причём многократно. Вот только Голубев при этом вполне чётко поясняет: не стали преследовать, поскольку выполняли задачу по прикрытию тральщиков, или штурмовиков, или переправ через реку. Хотелось и моглось, но — нельзя, ибо ввязаться в бой с группой отвлечения — значит рисковать подопечными.
Вот оно что, оказывается. Лётчики Голубева — люди военные, дисциплинированные. Они выполняют боевую задачу, работу делают, и потому не могут позволить себе щекотать нервы дуэлями с «фокке-вульфами», как ни велик соблазн.
Две ссылки — две стопроцентных, бесспорных, заведомых лжи. Закономерный итог: автор опустился до уровня махровой резуновщины. Вывод: в книгах Зефирова нельзя верить ни единому слову.
А вот теперь, наконец, настало время поставить тот самый общий вопрос обоим авторам (и не только им), о существовании которого я упомянул в начале статьи.
Что за странный критерий оценки боевой эффективности истребителей — личный счёт? Откуда это?
Прежде, чем выносить оценки и развешивать ярлыки, нужно овладеть хотя бы азами военного искусства, понять основные принципы взаимодействия видов вооружённых сил и родов авиации, уяснить для себя рецепты победы. Они несложны, их растолкует вам любой штабной работник. Неужели в Москве или том же Мурманске мало авиационных штабов? Это не военная тайна, эти рецепты везде одинаковы — в России ли, в Америке. Без понимания этих вещей первая же попытка автора перейти от фактуры к обобщениям заканчивается грандиозным ляпом.
Во-первых, авиация — только служанка общевойсковых соединений и объединений. Сама по себе она войну выиграть не может, даже показательная порка Сербии была бы немыслима, если бы не усташи, албанцы и прочие американские наёмники, сделавшие за НАТО всю грязную работу на земле. Во-вторых, в структуре собственно авиации истребитель — только слуга всех остальных самолётов. Даже по отношению к латаному-перелатаному связному «пайперу» могучий «тандерболт» занимает подчинённое положение, ибо его задача — обеспечить безопасность тряпичной «букашки». Подчёркиваю: не сбить 5 «зеро» в ходе вылета, а обеспечить перелёт «пайпера» из Порт-Морсби на Хендерсон-Филд или куда там ещё. Чрезвычайно редко истребитель получает задачу «сбить», как при перехвате Ямамото; почти всегда — «обеспечить», «не допустить», «блокировать», «прикрыть».
Поэтому соотношение побед и потерь САМО ПО СЕБЕ показателем боевой эффективности ВВС в целом и истребительной авиации в частности не является. Таким показателем является только способность/неспособность ВВС решать поставленные перед ними задачи. Естественно, чем благоприятнее при этом соотношение потерь и побед, тем лучше, но это второстепенный фактор. Я отдаю себе отчёт, что для штатского уха это звучит предельно цинично, но иначе — никак. Я имею право так говорить, потому что воевал в пехоте и цену крови знаю лучше, чем кто-либо другой. Что же касается числа самолётов противника, сбитых в воздушных боях, то это — вообще третьестепенный показатель. Да пусть хоть все они уцелеют, до единого! Но если при этом они не в силах помешать нашим войскам, парализовать нашу промышленность — то и чёрт с ними. Возьмём тёплыми на аэродромах.
Зефиров издевается над утверждением, что к 1944 г. советская авиация завоевала господство в воздухе, поскольку, по его подсчётам (цену им мы уже представляем), русские чуть ли не до самого конца войны теряли по 6 истребителей на 1 немецкий. Бог с ним, с цифрами. Поразительна наивность автора; это примерно то же самое, что споры семилетних детишек: кто кого побьёт — Брюс Ли или Арнольд Шварценеггер? Поясняю специально для семилетних. Господством в воздухе называется такое положение, при котором наша авиация имеет возможность решать любые поставленные перед ней задачи, а авиация противника не в состоянии решать никаких. Выполнялось ли это условие в 1944 г? Можно взглянуть и несколько по-другому. Вторая мировая — это война, ясно и недвусмысленно показавшая, что без господства в воздухе проведение наступательных операций немыслимо. Причём соотношение наземных сил тут ничего не решало. Удавалось ли Красной Армии в 1944 г. проводить наступательные операции? Всё, вопрос закрыт, тут не о чем больше спорить.
В своей новой книге видный исследователь Античности Ангелос Ханиотис рассматривает эпоху эллинизма в неожиданном ракурсе. Он не ограничивает период эллинизма традиционными хронологическими рамками — от завоеваний Александра Македонского до падения царства Птолемеев (336–30 гг. до н. э.), но говорит о «долгом эллинизме», то есть предлагает читателям взглянуть, как греческий мир, в предыдущую эпоху раскинувшийся от Средиземноморья до Индии, существовал в рамках ранней Римской империи, вплоть до смерти императора Адриана (138 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.