Почему распался СССР. Вспоминают руководители союзных республик - [29]

– После распада Союза прошло 25 лет. Были ли какие-то ошибки, сделанные в Казахстане в тот момент лично вами? Хотели бы вы что-то изменить?

– Я очень сожалею, что не удалось подписать новый Союзный договор. Неизвестно, как бы развивались события, если бы это произошло, ведь в верхушке КПСС многие не хотели независимости республик. В то же время я очень рад как гражданин, как человек, как представитель этого поколения, что моя страна получила независимость – то, о чем столетиями мечтали интеллигенция, лидеры народа, сам народ. При этом я сожалею о том, что распад привел к очень болезненному процессу, до сих пор заставляющему людей переселяться из одной республики в другую. Мы – я сейчас не только про Казахстан – понесли огромный ущерб, это был очень тяжелый период. Кто-то сумел быстро подняться на ноги, кому-то это далось с большими потерями, к сожалению, не обошлось без кровопролития. Но самое важное, что нужно сейчас понимать современным политикам: происходят глобальные процессы, которые обязывают нас к интеграции. Но сохраняя интеграционный потенциал, несущий народам благо, необходимо добиваться не только подлинного суверенитета, но и настоящей свободы. И тогда люди почувствуют разницу между старой и новой системами.

Витаутас Ландсбергис, экс-председатель Верховного совета Литвы

«Все за перестройку, но Горбачев – за маленькую, а мы – за большую»

Витаутас Ландсбергис

Родился в 1932 году в Каунасе

В 1988–1990 годах – председатель совета сейма «Саюдиса» (общественно-политическая организация, возглавившая процесс выхода Литовской ССР из состава СССР)

С 1989 года – народный депутат СССР. Один из инициаторов правовой оценки пакта Молотова – Риббентропа

В 1990 году при активном участии Ландсбергиса Верховный совет Литвы принял конституционные решения о восстановлении независимости Литвы

С 1990 по 1992 год – председатель Верховного совета Литвы, высшее должностное лицо государства

С 1996 по 2000 год – председатель сейма Литовской Республики

С 2004 по 2014 год – член Европейского парламента

Интервью состоялось в мае 2016 года

* * *

Витаутас Ландсбергис – фигура в Литве легендарная. Не ошибусь, если скажу, что именно ему Литва, а в какой-то степени и остальные страны Балтии, обязаны независимостью от СССР. Публицист, музыковед по образованию, Ландсбергис всегда был настроен антисоветски, и несгибаемые коммунисты как в Москве, так и в Вильнюсе видели в нем врага столь же искренне, сколь и в умершем в 2017 году политологе Збигневе Бжезинском (американский политолог, идеолог холодной войны. – Прим. ред.).

Будущий председатель Верховного совета Литвы с 1990 по 1992 год прославился уравновешенными выступлениями на Съездах народных депутатов СССР в Москве. Его не могли вывести из себя ни оскорбительные выкрики из зала, ни попытки советского руководства помешать ему говорить. У Ландсбергиса была безукоризненно четкая речь с характерным балтийским акцентом и логично выстроенная система аргументации, которую трудно было опровергнуть, не прибегая к идеологическим штампам.

Витаутас Ландсбергис встретил меня у входа в свой офис – небольшую трехкомнатную квартиру на первом этаже жилого дома в тихом районе Вильнюса – как старого знакомого. До этого мы несколько раз встречались на конференциях уже после того, как он ушел из активной политики (последний раз – в Варшаве в 2014 году). Рабочий кабинет Ландсбергиса был завален книгами, стол – бумагами, но каждый раз, когда секретарша заходила за каким-то документом, он умудрялся моментально достать из-под кипы именно тот листок, который был нужен. Так же хорошо бывший литовский лидер ориентировался в хитросплетениях текущей политики – как литовской, так и российской.

К последней он был снисходителен: называл ее имперской и большого интереса к ней не испытывал. К первой и ее авторам тоже был критичен, но совершенно иначе. Ландсбергис подчеркивал: в республике работают реальные демократические процедуры, а качестве аргумента приводил собственную политическую карьеру (спустя два года после осуществленного под его руководством выхода Литвы из состава СССР движение «Саюдис» потерпело поражение на парламентских выборах, и он оставил пост спикера Верховного совета).

О событиях четвертьвековой давности мой собеседник вспоминал в таких деталях, что казалось, будто это происходило вчера. Он замечал, что я небрежно цитирую формулировки решений, которые принимались с его участием, но делал это без раздражения, учтиво, так что неловкости я не ощущал. Так же ровно и обстоятельно, избегая излишнего драматизма, Ландсбергис рассказывал о битве с горбачевским руководством за публикацию и признание недействительными секретных протоколов Молотова – Риббентропа. И о победе в этой битве.

* * *

– Вы можете вспомнить, когда и при каких обстоятельствах вам впервые показалась реальной мысль о выходе Литвы из Советского Союза?

– Тут не совсем правомерно слово «выход». Когда мы, как вы сказали, «выходили», мы четко представляли и даже уточняли, что мы никогда туда не «входили», так что нам не из чего выходить. Это задержавшиеся на полстолетия гости должны выйти. Точнее, на 45 лет, если вычесть краткую немецкую оккупацию. А когда мне пришло это в голову? Мы всё видели и понимали с юных лет. Я помню Красную армию на улицах моего родного Каунаса. Пришло чужое войско, заняло страну, все перевернуло и развернуло репрессии. Потом пришли немцы, за ними снова Советы – опять ссылки, сопротивление, партизанская война за Литву. Некоторые мои одноклассники имели отношение к этому вооруженному сопротивлению. Оно было хорошо организовано: Литва была разделена на округа, в каждом свое руководство и свои службы – социальные и информационные – с подпольными типографиями. Мне в руки тоже попадались их листовки и газеты. Это были 1940-е, вплоть до знаменательного 1949 года, когда руководители всего вооруженного сопротивления на подпольном съезде создали объединенное руководство и даже написали предварительную Конституцию будущей демократической Литвы. Вскоре я стал студентом, но и в годы обучения в средней школе нам было кое-что доступно [из тех материалов], потому что не было, наверное, семьи, которой не коснулись советская оккупация и репрессии. Моего дядю расстреляли, моего двоюродного брата, летчика-офицера, расстреляли, другого дядю, профессора университета, который участвовал в политическом сопротивлении, осудили на восемь лет лагерей.