Почему мы едим то, что едим - [72]

Для того чтобы найти ответ на этот вопрос, ученые собрали данные результатов игр сезона НФЛ 2004–2005 годов. Всего было проанализировано 475 игр 30 команд. Информацию относительно объемов потребления пищи предоставила аналитическая компания, которая завербовала многочисленную группу американцев из крупных городов. За время футбольного сезона участники должны были вести дневник питания в течение двух 14-дневных периодов (23). Как вы, наверное, уже догадались, результаты игр влияли на рацион фанатов.

В понедельник после воскресного проигрыша местной команды они потребляли на 16 % больше высококалорийной жирной пищи (например, пиццы и пирожков), чем в обычные дни. Эффект проявлялся сильнее при незначительном разрыве по очкам, равномерном распределении команд в турнирной таблице и в городах с большим количеством самых преданных фанатов. На фоне всех этих футбольных факторов на следующий день после поражения рост потребления высококалорийной пищи составил 28 %. Данное открытие, а также результаты «хоккейного» исследования из главы 2, в ходе которого расстроенным фанатам сладкий вкус казался менее интенсивным, показывает: после поражения нам нужно больше сладости, чтобы получить такое же наслаждение, как после победы. В результате мы ищем спасение в высокоуглеводных и жирных продуктах.

Для сравнения: в понедельник после выигрыша местной команды люди ели в среднем на 9 % меньше высококалорийных и промышленных продуктов, чем обычно. В городах с самым большим количеством преданных фанатов потребление нездоровой пищи сократилось на 16 %. Важно отметить, что непосредственно в воскресенье аппетит у болельщиков был примерно одинаковый: все ели много во время игры, независимо от счета на табло. Через день после воскресной игры рацион фанатов обеих команд остался прежним: если вы объелись в понедельник, то не станете сдерживать себя во вторник. Также не наблюдалось особых различий между мужчинами и женщинами: все были не прочь съесть дополнительный кусок пиццы в случае поражения и отказывались от пепперони с двойным сыром в случае победы.

С одной стороны, после проигрыша любимой команды мы с легкостью превращаемся из футбольных фанатов в пищевых. А с другой, восторг от победы способен стимулировать нас правильно питаться и потреблять меньше калорий. Согласно этому же исследованию, чувство триумфа и разочарования, вызванные собственной победой или поражением, не сильнее опосредованного переживания.

Независимо от того, добились ли успеха мы сами или кто-то/что-то, с кем/чем мы себя идентифицируем, подъем духа – умеренная мания, вызванная победой или влюбленностью – подавляет аппетит. В возбужденном состоянии головной мозг вырабатывает большое количество норэпинефрина (адреналина), дофамина и серотонина, в результате уровень энергии возрастает, сердцебиение ускоряется, потребность в еде и во сне сокращается. Человек постоянно думает об объекте обожания или говорит о победе. Кроме того, на фоне повышенного уровня серотонина мы ощущаем сахар слаще (24, 25). Для сравнения косвенная неудача, аналогично собственной, провоцирует депрессию, так как концентрация нейрохимических веществ, ответственных за манию, падает. Мы чувствуем упадок энергии, еда и сон становятся привлекательнее, вкусовые ощущения теряют свою яркость – нам хочется есть больше.

Когда тот, за кого вы болели, проигрывает, вы чувствуете себя несчастным. В такие моменты «утешающая еда» с ее ностальгическим теплом и сенсорным взрывом наслаждения кажется единственной надеждой на счастье. Проигравшие испытывают стресс независимо от того, кто потерпел поражение – любимый спортсмен, политик или вы сами в стычке с коллегами, родственниками, друзьями, – стресс способен склонить к перееданию любого.

В 2015 году в ходе исследования, опубликованного в журнале Neuron, здоровых, не сидевших на диете молодых мужчин с нормальным весом подвергали воздействию стрессовых и нестрессовых ситуаций (26). Чтобы вызвать стресс, испытуемых просили на три минуты опустить руку в ледяную воду. Помимо физического, оказывалось еще и социальное давление: если мужчина вытаскивал руку до истечения обозначенного времени, он должен был в присутствии экспериментатора сидеть и смотреть в видеокамеру. В нестрессовых ситуациях испытуемые в течение трех минут держали руку в теплой воде, при этом экспериментатор находился в помещении, но не производил видеозапись. Чтобы определить степень стрессового воздействия, у мужчин измеряли уровень кортизола в слюне. Кортизол – гормон, секретируемый надпочечниками в ответ на нервное напряжение. Чем выше уровень кортизола, тем сильнее стресс.

После стрессовых и нестрессовых ситуаций испытуемым показывали пары картинок с продуктами, на которых один был полезнее другого, например брокколи и кексы, и просили быстро назвать тот, который они хотели бы съесть прямо сейчас. В момент принятия решения производилось сканирование головного мозга. Результаты показали, что после экзекуции холодной водой мужчины охотнее выбирали нездоровую вкусную пищу; и чем сильнее был стресс, чем выше поднимался уровень кортизола, тем чаще они выбирали не киви, а калорийный шоколад. Когда в состоянии стресса испытуемые делали свой нездоровый выбор, усиливалась коммуникация между префронтальной корой, где принимаются решения, и областями мозга, связанными с эмоциями, наслаждением и вкусом, а коммуникация между префронтальной корой и областями мозга, отвечающими за самоконтроль, наоборот, затухала. Таким образом, стресс делает высококалорийную пищу приятнее и блокирует способность принимать правильные решения. Это значит, что не только женщины, диетики и люди, склонные к депрессии, могут стать жертвой эмоционального переедания. Каждый из нас уязвим перед высококалорийным искушением в горе и печали.