Почему любовь ранит? Социологическое объяснение - [83]

Превращение любви в науку

Первым фактором, способствующим разочарованию как культурному процессу, является преобладание научных способов объяснения любви, получивших широкое распространение благодаря университетам и средствам массовой информации. На протяжении всего XX в. сначала психоанализ и психология, а затем биология, эволюционная психология и нейробиология создали свою научную инфраструктуру, отнеся «любовь» к некоторым из своих ключевых научных концепций, таких как «бессознательное», «половое влечение», «гормоны», «выживание видов» или «химия мозга». Под эгидой научных методов объяснения эти базовые элементы пошатнули представление о любви как о непередаваемом, уникальном, почти мистическом и бескорыстном чувстве.

Именно потому, что психоанализ и динамическая психология поставили любовь в центр становления личности, они понизили ее культурный статус в качестве мистической силы, рассматривая ее как результат психологических процессов, таких как «психическая травма», «Эдипов комплекс» или «навязчивое повторение». Фрейдистская популярная культура, которая распространена в большинстве современных государств, настойчиво утверждает, что любовь — это воспроизведение противоречий из раннего детства и зачастую не что иное, как повторение драмы, ранее произошедшей с другими героями, которые являются истинными прототипами настоящего объекта любви. Психоанализ утверждает, что любовь вызвана нашей привязанностью к ранним родительским образам, в результате чего наша психика сталкивается с возникновением «Эдипова комплекса». Таким образом, любовь стала выражением универсальной психической структуры и рассматривается как продолжение драм раннего детства. Создавая прямую линию повествования, соединяющую детский и взрослый романтический опыт, психологическая культура превращает любовный опыт в воссоздание не-любовных последовательностей как таковых и тем самым сводит на нет его невыразимость и тайну. Любовь становится объектом бесконечного исследования, самопознания и самоанализа.

Личность становится объектом непрерывного процесса самопознания и тщательного самоконтроля психики, что приводит к интеллектуализации романтических отношений через систематическую классификацию эмоций и через их тщательное отслеживание с помощью техник самоосмысления и самопреобразования. Превращая человеческое существо в объект и цель научного знания, психология разработала ключевое понятие «индивидуальности». Индивидуальность — это набор устойчивых отличительных качеств, призванных характеризовать человека с течением времени, а успешная любовь — результат совместимости психотипа и отличительных качеств двух людей. Отсюда следует, что романтическую совместимость можно оценить, измерить и предсказать с помощью соответствующих психологических инструментов. Таким образом, любовь могла бы стать объектом (психологических) измерений, целью которых было бы помочь установить и контролировать неразрывно связанные между собой идеалы независимости и согласованности.

По мере того, как независимость постепенно становилась средоточием идеала самости, проповедуемого психологией, эмоциональное соединение воспринималось как угроза независимости и заменялось идеалом согласия между двумя зрелыми независимыми личностями. Слияние двух таких личностей или подчинение одной личности другой рассматривалось как отрицание основных притязаний на независимость и, в свою очередь, как признак эмоциональной патологии. Внедряя модели интимности, основанной на договоренности, активном общении и взаимной симпатии, отрасли психологии рассматривали интимные отношения как идеальные, возникающие в результате непрерывного подсознательного наблюдения двух независимых воль, которые должны быть приспособлены к потребностям и психологической структуре личности, ликвидируя тем самым прежнюю ассоциацию любви с трансцендентностью, силой, превосходящей индивидуальные потребности, и волей. Любовь стала «близостью», а близость означала возможность подчинения эмоциональной жизни правилам поведения, целью которых было сохранить и создать максимальную личную независимость в процессе романтических отношений.

Также рационализации любовного переживания способствовал тот факт, что психология считает романтическое страдание неприемлемым и неоправданным симптомом, обусловленным недостаточной зрелостью психики. В то время как «боль была абсолютно естественной составляющей эмоциональной реакции девятнадцатого века на посвящение себя другому человеческому существу»[394], в современной психологической культуре страдание больше не сигнализирует об эмоциональном переживании, простирающемся за пределы собственной личности, т. е. оно больше не является признаком самоотверженной преданности или возвышенности души. Такая любовь, основанная на самопожертвовании, слиянии и стремлении к безусловности, стала рассматриваться как симптом неполноценного эмоционального развития. Культурное отождествление любви со страданием подобно отождествлению любви с одновременным переживанием трансцендентности и осуществления брачных отношений, в которых любовь утверждается в показном проявлении самопотери