Почему любовь ранит? Социологическое объяснение - [117]

Корр.: Можете сказать почему?

Стефани: Ну, мне неприятно об этом говорить, но, может, он был слишком любезным? Было что-то в его любезности, что-то слишком слащавое [смеется], он слишком стремился угодить или, может быть… я не знаю. Мне нравится любезность, но она должна быть немного смешана с грубоватостью, иначе можно подумать, что он не ощущает себя достаточно мужественным, вы понимаете, что я имею в виду?

Интересный ответ: несмотря на то, что этот мужчина удовлетворяет ее списку желанных качеств, она все же отвергает его из-за отсутствия «щелчка» (важного понятия в современных романтических отношениях), что само по себе объясняется тем, что мужчине не хватило особого и трудно выразимого качества («мужественности»), которое, как можно предположить, состоит в распознавании установленных визуальных и телесных кодов. Критерии «мужественности» (или «женственности») — и в более общем смысле «сексуальности» — требуют целостного суждения, которое стало отличительной чертой гештальтпсихологии. Мужественность, женственность, сексуальность можно определить только благодаря различным жестам, телодвижениям и позам человека. Они определяются визуально и не могут быть обработаны лингвистически. Такому подходу к действительности предшествует абстрактное, вербальное познание другого, и у него возникают трудности при переходе к визуальному целостному подходу. Избыток психологических и вербальных знаний о другом человеке может оказаться неблагоприятным для ощущения влечения к нему. Таким образом, в традиционной любви к реальному человеку, основанной на информационно не насыщенном воображении, эмоции генерируются посредством четырех основных процессов. Во-первых, существует влечение к телу. Во-вторых, это влечение задействует предыдущие отношения и переживания субъекта. (Тогда как Фрейд понимал переживания прошлого как строго психологические и биографические, я, как и Бурдье, рассматриваю их как социальные и коллективные.) В-третьих, этот процесс, в свою очередь, осуществляется на полусознательном или бессознательном уровне, минуя рациональное cogito (мышление). Наконец, и почти по определению, происходит идеализация другого человека, который воспринимается как уникальный. Такая идеализация часто обеспечивается сочетанием наших знаний и нашего незнания о другом человеке. Иначе говоря, меняется сама суть формирования желания, организованного информационно не насыщенным воображением: роли визуальных и физических сигналов уменьшаются, частичная информация заменяется избыточной, и последующая способность идеализировать ослабевает.

В отличие от традиционного романтического воображения, в интернет-воображении господствует вербальное затемнение, преобладание языка в процессах оценки, часть или большинство из которых основано на визуальном восприятии и сигналах. Язык интенсивно используется в описании внешности, в лингвистическом профиле пользователя, в процессе знакомства и классификации других пользователей и в процессе обмена электронными письмами. Язык вмешивается в процессы визуальной и физической оценки и в процесс распознавания. Вербальное затемнение — это вмешательство вербальных способов оценки в процессы визуального распознавания. Исследователи показывают в экспериментах, что люди, использовавшие слова для описания лиц других людей, чьи фотографии они видели, имеют худшие показатели при распознавании этих лиц, чем люди, которых просили выбрать этих людей без какой-либо предварительной вербальной обработки. Это говорит о том, что лингвистическое знание, основанное на тексте и на вербальных характеристиках другого человека, может помешать способности приводить в движение механизмы визуального распознавания привлекательности.

Можно сказать, что это знаменует перемену, произошедшую в самой сути романтического желания. Я утверждаю, что романтическое желание все меньше определяется бессознательным. Эго с его кажущейся бесконечной способностью формулировать и совершенствовать критерии выбора партнера является глубоко осознанной сущностью, которая неустанно отдает себе отчет в выборе и ответственна и за него, и за разъяснение рационально желательных критериев другого человека. Желание структурировано выбором как двуединая рациональная и эмоциональная форма действия. Более того, можно предположить, что идеализация — как процесс, занимающий центральное место в переживании любви, — становится все более труднодостижимой именно из-за онтологизации личностей, которая поощряет тщательное изучение характера других людей, и разбора разрозненных качеств, что препятствует целостной оценке. Наконец, ошеломляющее чувство уникальности, которое когда-то было характерно для чувства любви, изменилось, как предполагает вступительный эпиграф из Барта, утонуло в огромном количестве потенциальных партнеров.

Самодовлеющее желание

Таким образом, я могу утверждать, что желанию, воображению и реальности становится все труднее взаимодействовать друг с другом по двум основным причинам. Во-первых, воображение становится все более стилизованным и основанным на жанрах и технологиях, активирующих вымышленные эмоции, поощряющих отождествление и предвосхищающих повествовательные формулы и визуальные настройки. Вторая связана с тем, что в повседневной жизни используются культурно-познавательные категории, которые затрудняют объединение романтических переживаний и отношений в целостную познавательную форму. В результате фантазия и воображение становятся все более независимыми от своих объектов. Но я также утверждаю, что фантазия и воображение стали не только самообразующимися, но и самодовлеющими, став своими собственными (доставляющими удовольствие) целями. Вот несколько примеров. Роберт, 50-летний разведенный мужчина, рассказал в интервью: