Почему исповедуются короли - [2]

Но Себастьян не услышал отголоска собственных опасений в спокойном голосе Геро, когда она сказала:

– Уже недолго.

Она прижалась к нему, и он почувствовал, как младенец толкнулся еще раз и на том угомонился. Скользнув губами по виску жены, Себастьян пробормотал:

–  Постарайся уснуть.

– Сам усни, – отозвалась она, все еще улыбаясь.

Он наблюдал, как смежились ее веки и замедлилось дыхание. Но гудевшая в нем напряженность не исчезала. Может, это из-за скорого рождения ребенка его мысли невольно возвращаются обратно в то время, которое так отчаянно хотелось забыть? Холодный ветер колыхал тяжелые бархатные шторы на окнах и хлопал незапертой ставней где-то во тьме. Бывали ночи, когда высокие, бесплодные горы и старинные, выстроенные из камня деревни Испании и Португалии казались бесконечно далекими, словно целая жизнь отделяла их от дремавшего вокруг виконта лондонского дома. Однако Себастьян осознавал, что это совсем не так.

Он по-прежнему не спал, когда на Брук-стрит принесли записку от Пола Гибсона со срочной просьбой о помощи.

          * * * * * * * *

Женщина лежала на узкой кровати в передней комнате операционной Пола Гибсона на Тауэр-Хилл. Небольшой, скромный покой освещался единственной свечой и ревущим пламенем камина.

Кипа одеял укрывала тело раненой, но ее все равно бил озноб. Из-за одеял и толстой, охватывающей голову повязки Себастьян почти не видел ее лица. Но то, что удалось разглядеть, было зловеще бледным и бескровным.

– Она выживет? – негромко спросил он, останавливаясь в дверях.

Гибсон стоял у кровати и тоже смотрел на лежавшую без сознания женщину.

– Сейчас трудно сказать. Возможно, у нее мозговое кровотечение. Если это так… – голос хирурга сошел на нет.

Себастьян перевел глаза на мрачное лицо друга. Тот выглядел необычайно осунувшимся даже для самого себя: впалые щеки небриты, зеленые глаза ввалились и покраснели, жилистое тело исхудало почти до истощения. Гибсону было немногим больше  тридцати, но на темных висках уже пробивалась седина.

Эти двое мужчин происходили из разных миров: один – сын бедного католика-ирландца, второй – наследник могущественного графа Гендона. И все же они были старыми друзьями. Когда-то оба носили королевские цвета и сражались в горах Италии, среди изнуряющих лихорадкой болот Вест-Индии и на каменистых плато Иберии. Будучи полковым хирургом, Гибсон постиг тайны жизни и смерти с доскональностью, редко встречавшейся у его гражданских коллег. После того как французским ядром ему оторвало по колено ногу, обрекши на хронические боли, отставной военврач переехал в Лондон, где делился своими познаниями в анатомии в клинических больницах Святого Томаса и Святого Варфоломея и открыл под сенью Тауэра небольшой хирургический кабинет.

– А если действительно мозговое кровотечение? – спросил Себастьян.

– Тогда она умрет.

– Как можно узнать?

– Только время покажет. Кроме того, есть опасность воспаления легких… – покачал головой Гибсон. – Когда я нашел эту несчастную, температура ее тела была угрожающе низкой. Я обложил ее завернутыми во фланель горячими кирпичами, но на данный момент мало что можно сделать.

– Что она смогла рассказать о нападении?

– Боюсь, ничего. Она потеряла сознание, узнав о гибели своего спутника, и пока не приходила в себя. Я даже имени ее не знаю.

Себастьян взглянул на окровавленное прогулочное платье из серой шерсти и отделанный бархатом жакет, брошенные на спинку стоявшего рядом с кроватью стула. Одежда поношенная, но, если не считать свежих пятен, чистая и приличная.

Раненая определенно не была уличной женщиной.

– А убитый? Что тебе известно о нем?

– Это французский врач по имени Дамион Пельтан.

– Француз?!

Гибсон утвердительно кивнул.

– Судя по его документам, зарегистрировался как иностранец всего три недели назад. – Хирург пятерней убрал с лица растрепанные волосы. – Глупцы, именующие себя властями в округе Святой Екатерины, убеждены, что его смерть  – дело рук грабителей.

– Округ Святой Екатерины – опасное место, – заметил Себастьян. – Особенно ночью. Какого лешего ты там делал?

– Я… – отвел глаза Гибсон. – Иногда мне хочется вечером пройтись.

Его залившееся краской, полуотвернутое лицо наводило на мысль, что неслучайно одноногий ирландец бродил по злачным закоулкам в одну из самых холодных ночей года.

– Тебе самому повезло не пасть там жертвой уличных грабителей, – нахмурился Себастьян.

– Уличные грабители тут ни при чем.

– Ты так уверен?

Гибсон кивнул средних лет матроне, дремавшей у камина на стуле с решетчатой спинкой:

– Присмотрите за пациенткой. Я ненадолго.

 А Себастьяну сказал:

– Хочу, чтобы ты кое-что увидел.

ГЛАВА 3

В конце заросшего, побурелого от мороза двора, который простирался позади хирургического кабинета, располагался приземистый каменный флигель. Здесь Гибсон проводил как официальные вскрытия, так и тайные иссечения трупов, выкраденных с лондонских погостов похитителями тел. В единственной комнате с высоко размещенными окнами – дабы уберечься от любопытных глаз – и выложенным каменными плитами полом стоял леденящий холод. В центре находился гранитный стол, с продуманно прорезанными стоками и желобком по внешнему краю.