Почему Беларусь не Прибалтика - [78]

Но и без тех экзистенциальных причин, которые побудили белорусов к союзу с Россией, страны Прибалтики могли бы воспроизвести отдельные фрагменты белорусского пути. Не рвать экономические и человеческие связи с постсоветским пространством, не замазывать советский период своей истории сплошной чёрной краской, сохранить государственную поддержку социальной сферы, не разрушать промышленность, не лишать сотни тысяч людей гражданства, не вытравлять из своих стран русский язык и русских людей.

Такие шаги нисколько не противоречили бы пресловутому «европейскому выбору» — курсу на интеграцию в западный мир. Наоборот, социальное государство и обеспечение прав национальных меньшинств были бы для Прибалтики европейским выбором без кавычек.

Став частью Запада, но не разорвав все связи с Востоком, Прибалтика сохранила бы потенциал для развития, потому что у неё остались бы здоровая экономика и население: не пришлось бы выдворять половину трудоспособных работников в эмиграцию.

Страны Балтии имели возможность стать геополитическим «мостом», объединяющим Восток и Запад. Новые члены Евросоюза, имеющие при этом давние хорошие отношения с Россией, владеющие русским языком и способные помочь старушке Европе понять загадочную русскую душу.

От выполнения функции посредника и переводчика, от роли геополитического «моста» Прибалтика получила бы колоссальные дивиденды и от Востока, и от Запада. Литва, Латвия и Эстония могли бы стать по-настоящему европейскими странами в материальном плане: богатыми и преуспевающими малыми государствами Европы. Как Австрия или Голландия, сопоставимые по размеру с Латвией и Литвой. Не нищими побирушками на задворках Европы, живущих дотациями из структурных фондов ЕС, а донорами Евросоюза, которых в самом деле считали бы Скандинавией, а не потешались, когда в Вильнюсе или Риге причисляют свои страны к Северной Европе.

По сути, странам Балтии и предлагалось стать Скандинавией: по-скандинавски сытыми и благоденствующими странами, разбогатевшими за счёт того, что они стали посредниками между Востоком и Западом. Сохранили все дивиденды от сотрудничества с Россией и приобрели дивиденды от интеграции в Европу. Если белорусский путь в чистом виде для стран Балтии был невозможен из-за отсутствия того национального и религиозного родства, которое было между белорусами и россиянами, то финский путь для них был открыт.

Финляндия из бедной национальной окраины Российской империи стала одной из самых успешных социально и экономически стран мира за счёт того, что после Второй мировой войны выбрала себе жизнь «моста», а не «плацдарма». Будучи частью западного мира, она была посредником между противоборствующими блоками и помогала Советскому Союзу договориться с Западом, а Западу с Советским Союзом. Щедрую плату за свои услуги Хельсинки получил и от Востока, и от Запада.

В результате сегодня Финляндия — донор Евросоюза, входящая в одну группу стран со Швецией, Данией и Норвегией. Когда Литва, Латвия и Эстония пытаются поставить себя в один ряд со Швецией, Данией, Норвегией и Финляндией, в Европе раздаётся гомерический хохот.

Страны Прибалтики сделали свой выбор в 1991 году. Их выбор — этнический национализм, русофобия, отторжение советского прошлого, разрушение реальной экономики и социальной сферы, выдворение населения в эмиграцию, функция «буферной зоны» и специализация на борьбе с «имперским влиянием» России во внешней политике.

Почему Литва, Латвия и Эстония не пошли по такому естественному и в 1991 году казавшемуся само собой разумеющимся пути Финляндии? Почему они сознательно выбрали путь ненависти и лжи, когда вся государственность строится на отрицании своего прошлого и отторжении России?

Потому что только такой выбор могли сделать пришедшие к власти в Прибалтике литовские, латышские и эстонские националисты, которые способны только на ненависть, архаику и разрушение.

«Интерес к балтийским народам и Польше дал мне понимание особенностей их исторической судьбы, сходства и различий с белорусами и русскими…Да, у Прибалтики была очень древняя и интересная история, у балтийских народов уникальные языки и традиции, которые хотелось бы сохранить, но то, что происходит с этими странами сейчас, вряд ли можно назвать историей успеха, вряд ли к этому стремились и те, кто сражался против Советского Союза. Вот тут и возникает первый поворот в мировоззрении — а надо ли увлечение историей и традициями транслировать на современность, да и какое к этому отношение имеет Беларусь, будь у нее трижды балтский субстрат? Никакого. Беларусь и белорусы сформировались совершенно иначе. Банально, но если сам всё глубоко не постигнешь — не поймёшь, — пишет белорусский философ и политолог Алексей Дзермант. — Второй поворот происходит тогда, когда видишь, к чему приводят идеи и действия твоих якобы единомышленников. Везде, где националистические и ультраправые силы приходят к власти, начинаются войны и разруха. Украина — самый близкий и наглядный пример»[57].

Украина после 1991 года колебалась в выборе пути развития между белорусской и прибалтийской моделью и после второго Майдана в 2014 году окончательно выбрала балтийский путь. Последствия этого выбора знает каждый: ультраправые националисты у власти, война, разруха, миллионы людей, сбежавших из страны.