Поцелуй воина - [13]

Габриэль сохранял терпение. С трудом. Молитва, казалось, совершила чудо, но стоило ему встать перед ней, как спокойствие покинуло его. Ее платье, разорванное на спине, свободно свисало по плечам. Он принял решение быть сильным и полезным своей новой подопечной, этой сварливой женщине, но каждое ее движение было угрозой: ты нарушишь свои клятвы. Он вытащил свою фляжку.

– Вытяни руки. Позволь мне помочь.

– Спасибо, я сама.

– Ты думаешь, что, потому что я дал клятву повиноваться и воздерживаться от насилия, я не могу быть сильным?

Улыбка приподняла уголки ее губ, на одной щеке появилась ямочка. На левой.

– Ты не можешь драться, или выйти из себя, или лечь с женщиной? Как же ты находишь выплеск своей энергии?

– В молитве и размышлении.

Она коснулась его ладони. Ее пальцы, словно змеи, скользили вверх по его руке.

– Это помогает?

– Лучше, чем опиум.

Ее кривая улыбка стала шире.

– А ты его пробовал?

– Нет, – ответил он, движением плеча освобождаясь от ее отвлекающего прикосновения. – Но я вижу, что тебе он приносит только фальшивое умиротворение.

– Оно не фальшивое. Только если я не...

Она содрогнулась и уронила голову.

– Что?

Она глубоко вдохнула, плечи поднялись от вдоха.

– Оно не фальшивое, пока у меня есть еще опиум.

Габриэль поднял ее подбородок.

– Чтобы признаться в этом, требуется смелость.

Она отпрянула.

– Дурачок, это было не признание – всего лишь правда. Если бы вы, такие добродетельные люди, не отбирали его у меня, я бы чувствовала себя лучше. Я была бы лучше.

Она скомкала ткань в своих дрожащих руках. Скрутить, сжать, освободить. Дрожь еще сильнее. Ее глаза затуманились.

– Inglesa, ты хорошо себя чувствуешь?

– Конечно, нет! Это все твоя вина. Твоя и твоего задания утащить меня подальше от мира.

– Ты хочешь сказать – подальше от ближайшего аптекаря.

– Да! Ты мог бы оставить меня в покое. Со мной все было бы в порядке. – Она презрительно усмехнулась и плюнула ему на ноги. – Лучше, чем быть здесь с тобой.

Энергия вырывалась из ее тела мощными волнами. Предстоящая долгая ночь, на протяжении которой ему придется удерживать ее от того, чтобы причинить вред себе или кому-то еще, казалась нескончаемым путешествием.

– Нам лучше вернуться к остальным, – тихо сказал он. – Мы поедем в резиденцию архиепископа в Епесе. Там ты сможешь переодеться.

– Я хочу домой.

– Дом в Уклесе – на этот месяц. Я уже говорил тебе это.

– Безумие. Ты дурак, и лицемер, и зануда, и...

– Я думал, что смогу помочь тебе, но я ошибся. Я не могу даже заставить тебя вымыть руки! – Он бросил закупоренную фляжку к ее ногам. – Бог в помощь, inglesa.

– Нет! Не уходи! Я сделаю все, что ты захочешь.

– И что ты сделаешь?

Ада запустила руки в волосы. Когда она подняла глаза, она вдруг всплеснула руками и расхохоталась, ее настроение менялось как ветер.

– Я сделаю все, что угодно, – сказала она со странной улыбкой на губах. – Назови свою цену, послушник. На таком большом расстоянии от остальных мы можем договориться.

Габриэль сначала нахмурился, с радостью осознав, что его первоначальной реакцией на такое бесстыдное предложение был гнев, но следом нахлынули страхи шок от желания. Усилием воли он подавил и то и другое.

– Я не хочу слышать твои непристойные предложения.

– Такой благочестивый.

– Я стараюсь, да.

– Нет, ты лжешь самому себе.

Он взялся за поводья.

– Это не твое дело.

– Прости меня, – сказала она с презрительной усмешкой. – Я больше привыкла иметь дело с мужчинами, а не со слугами Божьими.

– Ты привыкла иметь дело с томящимся от любви мальчишкой, который не может тебе отказать. Но я не такой мальчишка, и я хочу, чтобы ты вспомнила о хороших манерах.

– О манерах?

– Да. Когда ты попросишь меня о помощи, ты скажешь «пожалуйста».

Ее глаза потухли.

– Никогда.

– Я больше не предложу свою помощь, – сказал он. – Сделай это по своей воле, или ты сделаешь себе гораздо хуже, чем мог бы я.

– И это излечит меня?

– В конце концов.

– Раньше я убью тебя, – сказала она.

– Но я хочу, чтобы ты излечилась, больше, чем ты хочешь эту свою отраву.

– Очень в этом сомневаюсь.

– И когда следующая банда отступников появится здесь, их будет слишком много, чтобы ты могла защититься от них.

Тихий голос, так непохожий на все, что он когда-либо слышал, медленно проплыл над плато.

– Но тогда я смогу положить конец всему этому.

Непрошеный проблеск сочувствия и еще более сильный гнев подхлестнули его слова.

– Ты ищешь смерти, inglesa? Так вот чего ты жаждешь?

Она отступила на шаг, потом на два.

– Ты знаешь, что мне нужно. Другой выбор – обойтись без этого, и вот этого я не могу. Не могу пройти через это снова.

– Ты трусиха.

– А что ты знаешь о смелости, ты, прячущийся от мира?

Перед его мысленным взором пронеслось видение поля битвы, усеянного телами и убитыми лошадьми. Аларкос. Та опьяняющая победа. В тот долгий день он был храбр, как десять человек, убивая врагов весело и безнаказанно. Его смелость граничила с кровожадностью, лишенная мысли и человечности. Но с какой целью? Он был на стороне победителей, но те, кто пал от его меча, были кастильцы.

Сейчас он был лучше, отрицая эту варварскую часть себя.

– Я ученик, обучающийся смирению. Что должна сделать и ты.